От ребят слышал – все по-другому. Ребята – смелые, а я…
Оделись. На яр, не обуваясь, вскарабкались. Постояли, видом полюбовались – словами если: замечательный. Послушали таежную тишину, вскрики птиц и всплески рыбы – как вечность. Чем-то послушали. Но не ушами. Отозвалось где-то. В душе, наверное. Если была бы.
Подняла Таня с земли две сосновые взъерошенные шишки. Одну мне протянула, другую себе в карман рубахи положила. И я свою в кармане спрятал.
Это на память? Да, наверное.
Стою, думаю: «Не сестра она мне, не подружка… Девушка». Слово какое-то – такое…
Обулись. Поехали.
Подвез Таню к ее дому. Шумит кто-то в доме – стучит чем-то громко, ругается.
– Папка, – говорит. На палец себе смотрит. И говорит еще: – Заусеница.
– А чё? – спрашиваю.
– Выпил, – говорит. И говорит: – Пойду. Вставать завтра рано – полоть гряды.
– Ты мне напишешь?
– Ты сначала.
– Хорошо.
Написать мне письмо, думаю, – запросто.
Хочу взять ее за руку, но не смею – не знал себя еще таким я трусом – а оказался.
Пошла Таня. Сама – красивая. Походка – тоже. Талия: как будто нет ее там – под рубахой. Но я-то видел – есть, конечно, – тонкая. Волосы – высохли, пышные – до лопаток. Всегда мне нравились такие – солома с сеном. В воротах обернулась. Глаза к северу – зрачки сузились. Я к нему, к северу, спиной. И мое сердце:
В ём чё-то екнуло.
– До встречи, – говорит.
– До скорой, – отвечаю. Ее слышу. И – себя. Не повторяю.
– Еще приедешь?
– А ты хочешь?
– А ты?
– Хочу.
– И я хочу.
Ушла. Смотрю на ворота. Представляю – как будто вижу: не ушла. Слышу: шаги ее – настил, наверное, в ограде. Утихли. Следом – подумал про чердак.
Поехал к клубу. Не по дороге будто, а – по небу, на самолетный след едва не натолкнулся.
Никого в клубе. Замок на двери. Под навесом пусто: движка нет – унесли его куда-то. Не видно друга моего.
А я – торжественный какой-то.
По всей деревне, по той и по другой улице, радостно прокатился, но нигде его, друга моего, не обнаружил. Посвистел – не отозвался. Ну, думаю.
Решил, что он пешком отправился домой, – всю жизнь такой – нетерпеливый.
Догнал его – прошагал он уже с километр. В белой рубахе – издали его заметил. От комаров веником черемуховым, вижу, яростно отбивается. Дым от него клубится сизый – курит.
Меня слышит, вредный, но не оглядывается. Меня – мой мотоцикл то есть.
«Жених, – думаю. – Выфрантился. Для комаров».
Остановился около него.
– Ты чё? – спрашиваю.
– А чё?! – говорит.
– Чё не дождался?
– А я откуда знаю, где ты блудишь… и сколько там еще про… это?..
