Командир роты вполголоса спросил:
— Что, все о предстоящих боях думаешь?
— Да, — признался Петр. — Просто не мыслю, каким я окажусь в момент серьезной опасности…
— Вот что я скажу тебе, Ильичев. Не тирань ты себя. Придет твой час и выдержишь все испытания. Должен выдержать! Героями не рождаются, ими становятся.
— Это верно…
— Ну вот! Лично я так убежден: настоящий человек — он и воин настоящий. Всегда выполнит свой воинский долг. Ведь Родину защищает. Ро-ди-ну!
«С таким, как старший лейтенант, не пропадешь», — повеселел Петр, и на веснушчатом круглом его лице появилась мягкая улыбка. Командир ушел, а Ильичев прислонился к переборке, прикрыв глаза короткими светлыми ресницами, так что со стороны могло показаться — дремлет. Он припоминал всю свою службу, всех своих командиров. Многому они его научили.
Когда-то в детстве Петру довелось видеть за работой приехавшего из Омска скульптора, который лепил бюст знатной колхозницы. Под его сильными гибкими пальцами бесформенный кусок глины постепенно обретал знакомые черты. Вот именно таким казался теперь Петру труд командира.
Совсем рядом цвиркнула пуля, за ней вторая, третья… Бой разгорался с новой силой.
Ильичев скатился на дно глубокой воронки, где, к своему немалому удивлению, увидел прибывшего в батальон с пехотным пополнением ефрейтора. Скуластое лицо, изрезанное морщинами, запачкано, неопределенного цвета усы, то ли рыжие, то ли прокуренные до желтизны обвисли. Время от времени он поднимался и выглядывал из воронки. Поднимаясь так очередной раз, едва успел высунуть голову над срезом укрытия, как с нее точно вихрем сдуло пилотку.
Она упала на дно воронки к ногам Ильичева, а ефрейтор присел. С тонким зловещим свистом над окопом пронеслось несколько пуль. Длинной очередью ответил наш станковый пулемет, словно тяжелой плетью рассек воздух.
Ефрейтор, разглядывая пробитую пулей пилотку, сокрушенно покачал головой.
— Ну и ну!
Петр заметил на его шее длинный розовый шрам, похожий на стручок.
— Где это вас?
— Есть такой городок — Бреслау…
— Бреслау?.. Знаю.
— Ты что, тоже там воевал? — недоверчиво поинтересовался он: уж очень молод был собеседник.
— Да нет… Не я, один мой знакомый…
— Ясно. Слушай, как будто потише стало. Пойдем, что ли?
— Пойдем.
И они выбрались из воронки.
…Корабли артиллерийской поддержки десанта и береговая батарея всей своей мощью обрушились на мысы Кокута и Котома. Огонь японских батарей был дезорганизован. Теперь самураи вели стрельбу лишь из одиночных уцелевших орудий.
