В один из воскресных дней, когда Ильичев, Додух и Калябин снова приехали в районный центр, они остановились у павильона с вывеской «Тир», выкрашенного свежей голубой краской.
— Попробуем, — предложил Додух.
— А ты когда-нибудь стрелял? — полюбопытствовал Петр.
Додух смутился, неуверенно ответил:
— Стрелял…
— Ну и как?
Тот промолчал, а Калябин рассмеялся.
— Все пули за молочком послал.
У Петра азартно заблестели глаза.
— Надо попробовать!
У барьера стоял узкоплечий, кудрявый паренек. Он тщательно целился. Мишеней было много: бегущие зайцы, скачущая лиса, клоун в синем колпаке.
— Где ты так научился? — не скрывая зависти, поинтересовался Петр у паренька, который опрокинул одну за другой почти все мишени.
— В осоавиахимовском кружке, — ответил тот.
Ребята переглянулись.
— А что если нам в Пугачеве организовать кружок метких стрелков? — предложил Петр. — Дядя Митя может им руководить. Он в армии был снайпером. А желающих посещать кружок наберется, ой, сколько!
Так в Пугачеве по инициативе комсомольцев был создан осоавиахимовский кружок метких стрелков.
В избу Ильичевых постучали. Наталья Сергеевна торопливо подошла к двери.
— Кто там? — спросила она.
— Сергеевна, это я, Матрена Аверьяновна, неужто не узнаешь? — отозвалась сельский почтальон Дмитриева.
Пока Наталья Сергеевна открывала дверь, Матрена Аверьяновна, хорошо знавшая семью Ильичевых, добавила:
— Сергеевна, письмо-то, видать от Ивана Сергеевича. На конверте номер полевой почты. Эх-ха-ха, каково ему там, нашему Ивану Сергеевичу, на фронте-то… Одно слово — война…
Наталья Сергеевна взяла небольшой конверт, надписанный незнакомой рукой, и лицо ее застыло.
— Что-то я не пойму, почерк не Ивана…
Губы ее задрожали. Она долго стояла так, пока, наконец, решилась. Надорвала край конверта, развернула листок.
Петр подбежал к матери, взял у нее письмо.
— Читай, Петенька, — тихо произнесла она. — Читай, только быстрее…
«Здравствуйте, дорогая Наталья Сергеевна! Пишут Вам боевые товарищи Вашего мужа Ивана Сергеевича. Мы хорошо знаем, что тяжела будет эта весть, но все-таки должны сказать Вам горькую правду. Ваш муж был нашим командиром, и мы все договорились, что если с кем-нибудь из нас что случится в бою, то другой сообщит его родным. Ваш муж Иван Сергеевич пал смертью храбрых 20 февраля 1942 года в бою с немецко-фашистскими захватчиками при выполнении боевого приказа командования…»
Полоснул по сердцу Петра отчаянный материнский вопль. Наталья Сергеевна, шатаясь, побрела к стоявшей у стены широкой деревянной лавке и повалилась на нее. Ее плечи мелко, как в лихорадке, вздрагивали. Она не причитала, лишь чуть слышно всхлипывала. Но от этого тихого плача Петру стало так горько, что сам он готов был по-бабьи заголосить.
