И этой ошибкой природы был не кто иной, как Неб Орн – старый гарпунер, который стараниями Сигрид одолел чары желтой грязи.
– Ну что, детки? – пророкотал он гулко, словно из глубины пещеры. – Любите почесать кулаки? Я тоже не прочь размяться! Ну-ка, чья очередь?
И его кулак – похожий скорее на обломок скалы, чем на человеческую руку – с молниеносной скоростью врезался в голову Джоша, которая разлетелась в облаке искр и брызгах мозгов. Обезглавленное тело демона вяло повалилось на песок.
Через две секунды та же участь постигла и Карла.
– Ну и ну, парень! – гулко проронил Неб, поворачиваясь наконец к Нату. – Стоит на пару минут оставить тебя без присмотра, как ты тут же опять вляпался в первостатейное дерьмо!
Юноша с придушенным воплем ринулся к своему старому другу и попытался крепко обнять его, но как только его руки легли на плечи гарпунера, ему показалось, будто он обхватил глубоко вкопанный в землю менгир. Недвижный. Несокрушимый.
Неб Орн уже не был человеком: отныне он представлял собой нечто среднее между грудой камней и сказочным великаном. Жуткое существо, которое не боялось никого и ничего.
Монстр.
Анаката мялась в замешательстве. Чудовищный облик этого существа – получеловека, полускалы, которое к тому же разговаривало так, будто вещает из могилы, привело ее к мысли, что Нат заключил союз с демоном, еще более отвратительным и непобедимым, чем трое огневолосых братьев. Юноше пришлось призвать на помощь все свое красноречие, чтобы убедить ее в обратном. Наконец, когда обстановка несколько разрядилась, Неб Орн взял слово.
– Это Сигрид вытащила меня из небытия, – объяснил он Нату. – Она пробралась под мою каменную скорлупу и пробудила едва тлеющую искорку моего сознания. Она вдохнула в меня силу, благодаря которой я смог разбить пленивший меня камень и воссоздать себе тело, способное ходить, двигаться, говорить… Согласен, результат получился не самый привлекательный, и я едва ли смогу когда-нибудь уговорить даже распоследнюю портовую девку разделить со мной постель, но это не так важно. Зато мои физические недостатки компенсируются некоторыми новоприобретенными возможностями. Я больше не чувствую жары, не знаю, что такое усталость. Никакой самый лютый огонь не может причинить мне вреда. Силища у меня такая, что и пяти слонам со мной не справиться. Есть только одна проблема: я должен все время двигаться. Если я остановлюсь хотя бы на часок, мой каменный панцирь срастется снова, лишив меня способности к движению, и на этот раз навсегда.
