Он снова бросил взгляд на неподвижно лежащее в большой дождевой луже скрюченное тело Володьки, потом скосил глаза на Генку. Как же он их доволочет? Отсюда до озера метров триста, а то и больше. Две ходки. Взвалить тело на плечи и нести на себе у него просто не было сил — оставалось одно: волочить по земле. И опять он подумал, что природа ему сегодня помогает: дождь смоет все следы.
Первые триста метров Варяг преодолел за полчаса. Несколько раз ему приходилось останавливаться и бросать свою ношу, чтобы перетерпеть ноющую боль в плече, восстановить дыхание. От физического напряжения у него поднялся жар, и все тело объяла какая-то тупая слабость, а ноги стали как ватные. Но, доставив ношу до озера, Варяг, даже не передохнув, бросился в обратный путь, лишь слегка прикрыв тело ветвями деревьев. «Надо спешить, надо поторапливаться, — шептал он себе под нос, — надо торопиться…» Второй, Генка, сложением был похлипче своего другана, но тащить его оказалось еще тяжелее, так как раненое плечо стало беспокоить Владислава не на шутку. Превозмогая боль, он все же дотащил второе тело до Черного озера почти без передышки. Ему пришлось сделать и третью ходку: он принес оба ружья. А у берега отыскал четыре увесистых булыжника, которые засунул в карманы убитых.
Теперь осталось сделать последнее. Лодка Ивана Васильевича — та самая, на которой он с Чижевским переплывал озеро, — как и в тот раз, стояла на привязи у берега. Он отвязал веревку от осины, растущей на берегу, и зашвырнул ее на корму, потом затащил оба трупа в лодку, бросил ружья на дно и сам запрыгнул внутрь. Гребя одним веслом, он направил лодку подальше от берега, в камыши. Отплыв метров на пятьдесят и бросив грести, Варяг перекинул через борт сначала одно тело, потом другое. С негромким всхлипом вода поглотила их, став для бедолаг последним пристанищем и приютом. Если и найдут их когда, то будет это очень нескоро. А может, и никогда не найдут, ибо кто уж так будет беспокоиться о двух этих пьянчугах?
Варяг, из последних сил подгребая одним веслом, вернулся к берегу, спрыгнул в воду недалеко от берега, взял пучок травы и тщательно протер им все днище лодки, смывая водой оставшиеся от охотничков следы. Потом он еще долго возился у берега, замывая и затирая вмятины от лежавших там тел. Теперь пускай местные Шерлоки Холмсы попробуют найти в лодке хоть какие-то улики!
Под проливным дождем добравшись до сторожки, Варяг долго бродил вокруг крыльца, собирая гильзы от патронов, потом выковыривал из деревянной стены застрявшие в ней пули и топориком заделывал следы пулевых отверстий. Потом на всякий случай осмотрел кусты, из которых вынырнул Генка с ружьем. Так и есть: в овражке он обнаружил ночное лежбище охотников — примятую траву, пустую бутылку водки, разбросанные огрызки яблок и подстилочку. По всему ясно, что за сторожкой егеря кореши следили с ночи. Тщательно убрав лежбище от мусора и присыпав его мокрой листвой и хвоей, Варяг спрятал подстилочку глубоко под крыльцо и только теперь позволил себе расслабиться. Зайдя в егерскую сторожку, Владислав забросил на тлеющие в печке угли пару сухих березовых поленьев, скинул промокшую до нитки одежду и, закутавшись в одеяло, уселся перед ожившей топкой. Веселое потрескивающее пламя обдало его приятным жаром. Немного согревшись, Варяг развесил вещи сушиться над печкой и, морщась, выпил полстакана мироновской можжевелки. Настойка огненным ручейком пролилась в желудок, и через мгновение тело почувствовало приятную легкость и разламывающаяся от всего произошедшего голова обрела ясность.
