Татьяна в ответ только снова обняла ее и расцеловала, а после посмотрела на Лео.
– Боже мой, Максим! – воскликнула она по-русски. – Он похож на тебя, когда ты был такого же возраста.
Слезы подступили к глазам Калиопы. Она знала, что вся ее семья любит Лео. Но только эти двое – Максим и его мать – любят малыша так же, как она сама – больше жизни. Она провела ладонью по тонкой руке Татьяны и сказала дрогнувшим голосом:
– Разбудите его.
– Я не могу… Он спит, словно ангелочек.
Кали улыбнулась:
– И он превратится в дьяволенка, если еще немного поспит. Большую часть путешествия он спал, и, если его сейчас не поднять, ночью он не уснет.
Татьяна вытерла слезы.
– Сделай это, пожалуйста, сама. Не хочу, чтобы он, открыв глаза, обнаружил кого-то незнакомого.
Но у Кали была идея получше. Татьяне понравится, если малыша разбудит Максим.
Он поставил кресло с Лео на пол, опустился рядом на корточки и поцеловал сына в лоб и щеки, а потом сказал по-русски голосом полным любви:
– Просыпайся, мой любимый Леонид, – и повторил ту же фразу по-английски.
Кали нравилось, что он всегда обращается к сыну сразу на двух языках, чтобы Лео научился говорить на обоих. Максим также попросил Кали разговаривать с малышом и по-гречески, и теперь тот уже пытался выговаривать слова на всех трех языках.
Лео пошевелился, потянулся и сонно заморгал. Максим, улыбаясь, ласково погладил его по голове, лучась довольством, а малыш протянул руки и обнял отца за шею, спрятав лицо на его груди.
Кали услышала всхлип, и ей показалось, что он вырвался из ее груди, но его издала Татьяна, которая тут же залилась слезами.
Максим поднес Лео к его бабушке и произнес тем мягким голосом, которым разговаривал только с ним:
– Я хочу, чтобы ты познакомился кое с кем, кто любит тебя так же сильно, как я.
Калиопа была готова поклясться, что Лео понял отца и даже кивнул в знак согласия, а затем переключил свое внимание на плачущую женщину.
Кали затаила дыхание, вся натянутая, как струна, в ожидании реакции малыша, а тот, сложив губы в букву «о», с любопытством рассматривал свою бабушку, у которой слезы полились еще сильнее. Потом она прошептала:
– Я могу взять тебя, мое драгоценное сердце?
Лео взглянул на ее распахнутые объятия, на его лице появилось задумчивое выражение, потом он перевел взгляд на Максима и снова уставился на Татьяну, словно подмечая внешнее сходство между ними и понимая, кто эта женщина. А потом малыш улыбнулся и качнулся к бабушке. Громко ахнув, та обняла его, сотрясаясь от рыданий, а Лео лишь визжал от восторга, обнимая ее в ответ.
