Он каким-то образом почувствовал, что это были слезы радости, а не горя, и соответственно отреагировал, гордясь, что стал причиной таких эмоций, и наслаждаясь тем, что находится сейчас в центре всеобщего внимания.
У Калиопы слезы заструились по щекам, и в этот момент она поняла, где желала бы быть всегда – в объятиях Максима, прижатой к его груди.
Кали подняла взгляд и увидела, что его глаза тоже полны слез.
Он прижал ее к себе и сказал по-русски:
– Спасибо, моя дорогая. – А потом по-английски добавил: – Спасибо тебе за Лео… и за всё.
Калиопа не могла найти слов, чтобы выразить ему свою благодарность за семью, которую она и Лео неожиданно обрели. Но к радости примешивался страх, что все это лишь временно. Взгляд Максима сказал ей, что слов не нужно, он понимает ее чувства. Обняв ее еще крепче, он посмотрел на свою мать, держащую Лео, наслаждаясь этим трогательным моментом.
А Кали, прислоняясь к его широкому плечу, гадала, когда это счастье закончится, – ведь все хорошее когда-нибудь кончается. И сможет ли она вынести этот удар?
Татьяна поселила Кали с Лео в комнате напротив той, которую отвела сыну. Узнав об этом, Максим чуть не попросил мать выделить ему другую спальню.
Он мог еще вынести постоянное нахождение рядом с Калиопой днем, но по ночам для него было настоящей пыткой ощущать, что она так близко.
В первую ночь он, лежа в кровати, воображал ее принимающей душ. Представлял, как пар, поднимаясь, окутывает Кали, пена скользит по всем изгибам тела, а после ее смывает струящаяся вода. Затем он рисовал в своем сознании то, как она сушит волосы, наносит крем на свою бархатную кожу, надевает шелковую ночную рубашку и со вздохом удовольствия ныряет в кровать. Когда-то он столько раз помогал ей все это делать, но теперь был лишен этих привилегий, даривших ему изысканное удовольствие.
Наутро он проснулся совершенно разбитый, с намерением забиться в этом доме в самую дальнюю комнату, подальше от Кали. Но потом она вышла из своей спальни и радостно улыбнулась при виде Максима. И тот понял, что готов мириться с любыми мучениями ради подобных мгновений.
Кали стала подругой, союзницей, а прежде была всего лишь любовницей. И все же Максим, не в силах удержаться, представлял, насколько глубже, полнее могли бы быть теперь их отношения, если бы Кали позволила ему снова увлечь ее в объятия страсти.
Но он не станет просить об этом. Ему более чем достаточно того, что она дарит ему сейчас. Прошедшие десять недель были настоящим раем. Максим до сих пор не верил, что все это происходит наяву.
