– Восхитительная Нина! Это, кажется, из Тургенева? Му-му, как-то так. – И Кац ущипнул себя за ус. До судьбы несчастных, самих себя обрекших на заклание французов, ему, судя по всему, не было никакого дела.
– А другой идиот, лорд Лотиан, в английском парламенте заявил, что немцы просто-напросто вступили в собственные владения! Этот краснобай сказал что-то вроде: что бы чувствовали мы, если бы нас в течение полутора десятков лет не пускали бы, скажем, в Йоркшир?
– Да что ж вы все ругаете этих англичан. Они Новый Свет для нас открыли!
– Открыли, положим, не они, а португальцы, англичане лишь воспользовались… Дело идет к новой мировой бойне, вот что. И вторую такую войну Европа может и не пережить.
– Ну, на наш с вами век хватит. Да и вообще, мы – американцы! – гордо возгласил легкомысленный бруклинец Кац.
– Начнет Гитлер с Франции – трусов бьют. А там и до Англии доберется…
Кац, казалось, опять задумался о чем-то приятном и опять принялся гладить себя по лысине и теребить усы. На голове у него сидел дрожащий солнечный зайчик. Нина как-то спросила, каким образом он добивается такого сокрушительного, такого сияющего блеска: неужели сам бреет?
– Сам, Ниночка, все сам, – сокрушенно отвечал Кац.
Как вскоре выяснилось, он был хорошим актером. И все, что неосторожно говорил Иозеф, превосходно понял и запомнил.
Нет, определенно покоя не будет. Вчера в окно веранды Нина заметила, что у калитки Иозеф о чем-то оживленно болтал с молодой домработницей. День она молчала, пока Иозеф после завтрака, когда девочки ушли к себе – пришла их француженка, – не окликнул ее:
– Милая моя товарищ заведующая, чем же мы теперь недовольны?
Седина в бороду, подумала Нина и сказала, ошибившись:
– Седина в голову.
– Это ты о чем? – поинтересовался Иозеф, развертывая газету.
– Ты ведь, кажется, никогда не был бонвиван…
– Что такое бонвиван, мама? – крикнула из комнаты голосистая Ёлочка – у нее недавно обнаружили хороший слух, пусть не абсолютный. Было слышно, как француженка что-то шепотом прошипела.
– Помилуй, – тоже понизил голос Иозеф, – мы с тобой…
– Ах, знаю, мы с тобой живем вместе уже четверть века… и так далее. Я в курсе дела. И что ж, ты решил, что, как здесь говорят, план теперь выполнен и перевыполнен? И на старости лет можно и побезобразничать? Берешь пример с этого своего лысого осведомителя…
– Тише, Нина. Если ты о Варе, то она спрашивала меня, какую рубашку гладить к приему…
– Еще чего! Я что, плохо глажу твои рубашки?
