Янус дал отбой и уставился на телефон. Потом он вернул его на стол и снова принялся наслаждаться своей прекрасной кубинской сигарой. Горизонт поблек, сделавшись пурпурным и темно-красным, и последний отблеск солнца на морской глади сменился огнями других поместий, которыми владели привилегированные и влиятельные люди, — эти поместья тянулись до самых Канн.
Бенедикт сделал еще один глоток золотистой жидкости и удовлетворенно вздохнул. Что бы ни планировали супруги Фарго, он намеревался спутать их планы. После того, как они вмешались в его последнее предприятие, это сделалось его личным делом. Несмотря на весь свой апломб, Янус получил пощечину, и это оскорбление было болезненным, как удар. И он не собирался это стерпеть.
Распахнулась одна из французских дверей. Реджинальд шагнул через порог и тихо прикрыл ее за собой.
— Вот и ты. Ты пропустил закат, — сказал Бенедикт, когда брат уселся за столом напротив него.
— Я повидал множество закатов, — пожал тот плечами. — Что ты распиваешь?
— Выдержанный портвейн.
— Хорош?
— Неплох. Но тебе он может не понравиться.
— Вероятно. Не понимаю, как ты можешь заглатывать такую сладкую штуку! Для меня это все равно что патока.
Реджинальд нажал на кнопку спрятанного в столе интеркома и позвал:
— Симон, будь паинькой и принеси мне «Гленфиддих»[9] со льдом, лады?
Спустя несколько мгновений тишины из крошечного динамика раздался величественный голос:
— Конечно, сэр. Очень хорошо. Вашу обычную порцию?
— Возможно, на палец-другой побольше. Денек был преотвратным.
— Скоро все будет готово, сэр.
Реджинальд уставился на темнеющую воду, а потом вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет и зажег одну из них. Он выдохнул облачко серого дыма и нетерпеливо побарабанил по столу пальцами. Появился слуга с серебряным подносом, на котором стоял единственный стакан скотча, налитый на три четверти, с двумя маленькими кубиками льда, плавающими в растворе цвета жженого сахара. Реджинальд одним глотком влил в себя треть стакана, а слуга исчез, вернувшись в дом.
— Ах… По крайней мере, хоть на что-то шотландцы годятся, — заметил младший из братьев.
— Вижу, ты опять в добром расположении духа, — сказал старший.
— Никогда не чувствовал себя лучше. Итак, какова наша программа на этот вечер? Изнасилования и грабежи?
— Вряд ли. Я забронировал в «Карлтоне» столик на пятерых на семь часов вечера. Ужин с фон Шиффами.
Реджинальд застонал:
— Только не с ними! Все, что угодно, только не это!
