— Идем со мной. Чего выставился? — не оглядываясь произносит старый афинянин. Эдуард Иванович следует за Тимоном.
Путники движутся по безграничной равнине. Нещадно палит белое солнце. Высоко в небе кружат, издавая отрывистые гортанные звуки, черные птицы. Ноги майора по щиколотку погружаются в сухой горячий песок.
— Насчет палача ты не прав, — поравнявшись со стариком, говорит Степанчук. — Тут ты напутал. Я…
— Будешь много болтать, брошу тебя здесь одного, червь паскудный, — грозит Тимон. Сморкается в лохмотья. Теребит бороду. — Ты не у себя в кабинете, крокодилово семя.
Степанчук надувается. Моргает белесыми ресницами.
— Ты все-таки выбирай выражения. Я…
— Молча-ать! — беснуется старик. Стучит посохом по песку. Топает ногами. Мотает головой. — Ублюдок! Отребье! Гнида! Диссидент! — Успокаивается. Продолжает путь. Добавляет — Пес смердящий. Демократ. Гнусный шакал. Откуда ты взял это слово: «я»?! Забудь его навсегда, ничтожество. Для тебя не существует понятия «я». Твоя жалкая бренная плоть, каракуртоголовый, — всего лишь капля мочи в океане нечистот человеческой сути. Иди на расстоянии двенадцати шагов от меня и не смей приближаться.
«Вот ведь старый большевик, сволочь! — думает Степанчук. — Ему когда-то там до нашей эры дружки-собутыльники долги не вернули, а он теперь на людей кидается, Малюта! Какой только черт меня занес в эту духовку? Печет, как в „фаларидовом бычке“. В горле все пересохло. Ситуа-ация. И никуда не денешься… Как бы к этому пауку сушеному насчет воды получше обратиться?»
— Тимон, — неуверенным голосом начинает майор, — Удивляюсь твоей выносливости. Такая жарища, а тебе хоть бы что. Неужели не хочешь пить? Вон, гляжу, птицы летают. Ты не знаешь, где они воду достают?
— Они пьют человечью кровь, — отвечает Тимон. Останавливается. Поворачивается к Степанчуку. Кашляет. Майор замечает в его глазах нездоровый блеск. Откашлявшись, старик говорит:
— Пить хотите? Напомните мне вашу фамилию. Откуда вы и зачем? Сейчас же дайте торжественное обещание члена Всемирного Человеческого Движения за рост и развитие интеллектуального нравственного уровня и всеобщее содействие и сотрудничество всех людей планеты в деле совместного преодоления нависших над человечеством глобальных угроз и поиска космического самосознания. Повторяйте за мной. У нас мало времени. У Степанчука отвисает челюсть.
— Я, — произносит старик. — Ну, что ж вы молчите? Я. Я. Ну же. Я.
— Я, — выдавливает майор.
