Как странно!
— Они могут посмотреть на карту Доры, и, когда они придут, я неожиданно выскочу, чтобы их удивить.
Ма вроде бы смеется, а вроде нет.
— Нашей комнаты нет ни на одной карте.
— Ты можешь сообщить им по телефону.
— А у нас его нет.
— Можешь попросить, чтобы он принес нам его в воскресенье. — Тут я вспоминаю, что с нами произошло. — Если, конечно, Старый Ник уже не сердится на нас.
— Джек, он никогда не принесет нам ни телефона, ни окна. — Ма берет меня за большие пальцы и сжимает их. — Мы — словно люди из книги, и он никому не позволит ее прочитать.
Потом мы бегаем по Дорожке. Трудно передвигать стол и стул руками, которые ничего не чувствуют. Я три раза пробегаю туда и обратно, но никак не могу согреться, пальцы моих ног совсем онемели. Мы играем в трамплин, карате, ки-я, потом я снова предлагаю игру в гороховый стебель. Ма соглашается, но с условием, что я дам обещание не капризничать, если ничего не увижу. Я взбираюсь на стол, потом на стул, оттуда — на мусорное ведро, даже не покачнувшись. Я хватаюсь за края крыши, там, где она соединяется с окном, и так напряженно вглядываюсь сквозь соты в голубое небо, что невольно моргаю. Через некоторое время Ма говорит, что ей надо спуститься вниз и приготовить обед.
— Только без овощей, пожалуйста, мой живот их не вынесет.
— Но мы должны съесть их, пока они не начали портиться.
— Мы можем пообедать спагетти.
— Они уже почти закончились.
— Тогда рисом. А что, если?.. — Тут я замолкаю, увидев сквозь соты какой-то предмет. Он такой маленький, что я принимаю его за точку, плавающую в моем глазу, но это не точка. Это тонкая черточка, за которой в небе тянется широкая белая полоса. — Ма…
— Что?
— Я вижу самолет!
— Настоящий?
— Самый что ни на есть настоящий! Ой…
Тут я падаю на Ма, потом на ковер, сверху на нас грохаются мусорное ведро и мой стул. Ма вскрикивает — ой-ой-ой — и потирает запястье.
— Прости меня, ну прости, — говорю я, а потом целую ее. — Я видел настоящий самолет, только совсем крошечный.
— Это потому, что он очень далеко, — говорит она, улыбаясь. — Если бы ты увидел его вблизи, он был бы огромным.
— Но что самое удивительное, он выписывал букву «I» в небе.
— Это называется… — Ма бьет себя по голове. — Не помню. Это что-то вроде полосы, полосы дыма из самолета. Или что-то подобное.
На обед мы съедаем оставшиеся семь крекеров с засохшим сыром. Мы задерживаем дыхание, чтобы не слышать, как он пахнет.
Ма дает мне под одеялом грудь. Желтое лицо Бога окружено сиянием, но недостаточно сильным, чтобы можно было загорать. Я не могу уснуть. Я так напряженно вглядываюсь в окно, что у меня начинают болеть глаза, но других самолетов я не вижу. Я действительно видел самолет, когда стоял на гороховом стебле, мне это не привиделось. Я смотрел, как он летит. Значит, мир снаружи, где Ма была маленькой девочкой, действительно существует.
