Ларочка разделась, привычно зашвырнув джинсы вместе со свитером на полку шкафа. Опять же привычно подумалось: хвала тебе, Леви Страус, за такое чудесное изобретение! Достаточно постирать раз в три месяца и один раз погладить, зато потом – красота – ни вешать, ни складывать не обязательно: хоть комком бросишь, никакого особого ущерба штанам не доставишь. Свитер – тоже штука удобная, а то придумали – пиджаки, блузки шелковые. Да они пробовали хоть раз эти блузки в порядок привести? То-то, небось, все услугами химчистки пользуются, а ей, Ларочке, такая услуга кусается. С ее-то секретарской зарплатой все самой делать приходится. Попробовала было походить на работу в костюмах да платьях, на такие жертвы пошла ради этого малолетнего красавчика Черкасова, а он, подонок, даже внимания на нее не обратил, ублюдок!
Это Ирка, сука такая, здорово в жизни устроилась – ни хрена ей делать не нужно, живи да радуйся. Машина утром приедет, заберет на работу, вечером вернет обратно в лучшем виде. Разве что по дороге остается забежать в супермаркет да набрать полуфабрикатов, дома сунуть в микроволновку – и ужин готов. И за матерью ухаживать не надо: она у нее, как бык, здоровая! Нет в мире справедливости, нету!!! А тут как лошадь загнанная – утром в забитом транспорте, вечером не легче. Да по магазинам пробегись, сообрази чего подешевле – чай, на секретарскую-то зарплату не слишком разгуляешься.
От привычных мыслей об отсутствии в мировом устройстве коммунистической справедливости захотелось выть в голос, однако, сцепив зубы, Ларочка лишь резким движением ноги зафутболила тапочек. Хотела попасть в стену, да он, мерзавец, отскочил и улетел глубоко под диван.
– А, чтоб тебя, твою мать! – заорала Ларочка благим матом и полезла за тапком.
Софья Витальевна заворочалась на кровати:
– Ларочка, деточка, не смей так выражаться, ты же не пьянь подзаборная, ты же у меня образованная, интеллигентная девочка.
– А не пошла бы ты подальше, старая хрычовка, – беззлобно, скорее по привычке, нежели от негодования, заявила интеллигентка, отряхивая слой пыли с острых коленок. Про себя подумала: пожалуй, пора заняться уборкой, а то пыль скоро в жгуты завьется.
Софья Витальевна обиженно поджала губки:
– Разве я тебя учила таким словам? Как тебе не стыдно, деточка…
– Да заткнись ты, воспитательница хренова, достала уже, – все еще беззлобно ответила Ларочка. Однако чувствовала – истерика на подходе, хорошо бы мать догадалась и умолкла в своей берлоге.
