Все это было очень сложно. И страшно. Было до безумия страшно брать на себя ответственность за эти отношения, за возможное совместное будущее. Но Черкасов вел себя именно так, как должен вести себя будущий супруг: корректно и уверенно, не позволяя хотя бы на миг усомниться в уже близком совместном будущем. И Ира чувствовала, что скоро ей предстоит принимать очень важное, ответственное решение, возможно, самое важное в ее жизни. И панически боялась момента, когда она вынуждена будет его принять.
Да, Вадим ей импонировал. Ей уже было приятно его общество. Но даже на минуту она не могла представить себе, что этот человек будет рядом с нею всю оставшуюся жизнь. Не коллегой, а мужем. Нет, не такого мужа ей хотелось. Не таким представлялся. Само слово «муж» в ее понимании упорно ассоциировалось с Сергеем и только с Сергеем. Ирина боялась признаться самой себе, что допускает в свою жизнь Черкасова только лишь для того, чтобы избавиться от мучительных воспоминаний. О Маришке, о Сергее, о маме…
И, когда уже Черкасов озвучил приглашение провести отпуск вместе, прежде чем ответить ему «да» или «нет», вытащила из памяти мобильного номер, который прочно въелся в ее личную память:
– Сережа, давай встретимся сегодня. Мне очень нужно тебя увидеть…
Они встретились впервые после развода. Тогда была лютая зима, теперь лето играло буйством красок, нещадно палило жаркими солнечными лучами.
Они сидели под тентом за выносным столиком у небольшого придорожного кафе. Сергей пил пиво, Ира крутила в руках бокал вина. Разговор не клеился – Сергей был явно настроен враждебно. Ира предполагала, что он не бросится с разбегу в ее объятия, но такого отчуждения все-таки не ожидала. Хотела попытаться объяснить то, что не удалось объяснить под горячую руку. Думала, что теперь, поостыв, Сергей будет более благосклонен услышать оправдания из ее уст. И просчиталась, вместо понимания или хотя бы внимания к ее словам наткнувшись на холодную, почти высокомерную стену.
– Сережа, я очень сожалею о том, что произошло. Но никак не могу объяснить тебе, что, собственно, ничего ведь и не произошло. Ничего не было, понимаешь, ничего. Лариска все подстроила, и вышло так, как будто…
– Ага, – перебил Сергей ее оправдания. – Лариска виновата. Она же и выстроила вас для высокохудожественного снимка. Еще скажи, вы именно так и задумывали, чтобы фото вышло поэротичнее, пошутить, мол, хотели. Да ты же давным-давно перестала быть верной, ты ведь даже под нож хирурга легла сугубо ради острых ощущений! И там, на этом балконе, была только прелюдия. Возможно не первая, даже скорее всего не первая, и вы явно собирались потом продолжить свои изыскания в физиологической области…
