, заключённого Россией со Швециею в 1721 году, Пётр снова обратился к мысли сосватать Елизавету за французского короля, но тут узнал, что когда-то очаровавший его карапуз, будущий Людовик Пятнадцатый, уже помолвлен с испанскою принцессой.
В очередной раз соблазн породниться с далёкой и галантной Францией возник у Екатерины Первой и светлейшего князя Меншикова, решившего всё же добиться брака с королём галлов. Начались даже переговоры, в которых русская сторона стала ссылаться на уже бывший исторический прецедент, когда дочь великого русского князя Ярослава Мудрого сочеталась браком с французским королём Генрихом Первым.
Однако расстроить уже состоявшуюся помолвку Людовика с его невестою не удалось. Не удался и тут же возникший проект брачного союза Елизаветы, на худой конец, с герцогом Бурбонским, который предпочёл породниться с дочерью польского короля.
Осенью 1726 года в>/Петербург прибыл принц Карл Август, носивший титул епископа Любского, двоюродный брат герцога Голштинского, недавно женившегося на цесаревне Анне Петровне. Императрица Екатерина тут же стала прочить этого высокого гостя в женихи своей второй дочери. И только внезапная смерть принца помешала сладиться этому союзу.
После сего случая ещё двое знатных женихов искали руки дочери Петра — Мориц, принц Саксонский, и Фердинанд, герцог Курляндский, человек, впрочем, довольно пожилой для женитьбы на восемнадцатилетней девице. Елизавета отказала им обоим.
Между тем она не только не была дурнушкой или девушкою так себе, но слыла настоящею красавицею, если не в привычном так называемом классическом стиле, то в весьма и весьма неповторимом русском духе.
Она была хорошо сложена: высокий рост, красивые ноги, белоснежная кожа и ослепительный от природы цвет лица. Это лицо было особенно привлекательно. Её большие, зелёного цвета глаза искрились радостью. У пухлого приятного рта темнели крохотные мушки, делавшие нежную, молочной белизны кожу лица невыразимо прекрасной. Все эти прелести дополняли рыжего оттенка волосы, напоминающие червлёное золото, что особенно ценится, скажем, поклонниками венецианской красоты.
Ко всему прочему, она была необычайно весела, полна жизненных сил, которые, увы, с самого раннего девичества растрачивались ею часто понапрасну.
Царь Пётр обожал свою младшую дочь и хотел, чтобы она с самых юных лет получила от жизни то, что ему в её возрасте не отпустила судьба. Он хотел, чтобы она много читала, знала иностранные языки, умела блестяще танцевать.
