— Рука сообщников Нерона дотянется и сюда. Им нужно, чтобы варвары бесконечно воевали между собой, истребляли и продавали друг друга в рабство, перенимали у римлян все их пороки. А больше всего эти сыны волчицы боятся, чтобы на севере не появилось сильное царство. Пьяные, алчные, вечно дерущиеся царьки — вот кто им здесь нужен. Только не отважный и добродетельный царь, подобный Арминию, что истребил легионы Августа в Тевтобургском лесу!
— Понял, — вздохнул Хилиарх. — Значит, Ардагаст для них — злейший враг, хотя и не убил ни одного римлянина.
— Он убил Захарию, учителя Валента.
— Значит, жди ещё и чар. Вот философ Хилиарх и убежал в скифскую пустыню от порочного мира...
Он взглянул на белые мазанки, утопающие в садах, на красное солнце, клонившееся к закату за желтевшими стерней полями, прислушался к молодым голосам, стройно выводившим песню где-то за околицей, и кулаки его сжались. Простые добрые люди со щедрыми и открытыми душами... Они и не знают, какая чёрная страшная рука тянется к ним. Хилиарх вскинул голову:
— Стоики учили меня твёрдо и бескорыстно следовать долгу. Я смеялся про себя: какой у меня может быть долг перед Римом и Нероном? Теперь у меня есть свой народ и свой царь, а значит — есть и долг.
Стратоник удовлетворённо кивнул.
— Рядом с Ардагастом сейчас волхв Вышата, один из наших братьев. Но он варвар и не знает всего, на что способны люди больших городов. А вместе вы сумеете оградить Ардагаста и его царство от римских козней. — Боспорец взглянул в глаза собеседника. — Помоги нам, Хилиарх, сын Хилонида. Защити золотое сердце Скифии!
— Этот убийца, этот венедский ублюдок сейчас пирует на кургане, будто сам царь Перепет! Ортагн-воитель, когда же я смогу отсечь ему голову и руку на твоём алтаре, а его кожей обить свой колчан?!
Молодая женщина в шароварах и кожаной рубахе, с акинаком у бедра, словно пантера по клетке, расхаживала по обширной, увешанной коврами и устланной медвежьими шкурами юрте. Женщина была стройна и красива: гибкое тело, пышные чёрные волосы. Её гордое лицо не портил даже хищный ястребиный нос. Но то была красота сильной и опасной хищницы. Чернобородый мужчина с весёлым нагловатым лицом, в щегольском кафтане красного шелка умел ценить эту красоту.
— Как ты хороша, Саузард, даже когда злишься!
— Саузард-Чернозлобной меня назвал отец, за которого ты не отомстил! Ты умеешь сражаться только с пьяными венедскими девками! Ты смог совершить только один подвиг — похитить меня!
