— С кем бы я отомстил? Почти вся дружина ушла к Ардагасту...
— Которого ты побоялся вызвать на поединок!
— Любимая, я уже хотел броситься с остатком дружины на его шайку и отважно погибнуть, но подумал: кто тогда спасёт тело царя от надругательства? И кто защитит тебя от всех этих князей, что считают свой род не ниже царского?
Женщина остановилась и одарила мужа милостивым царским взглядом:
— Тут ты прав, милый. Кругом одни предатели и завистники. Только отец мог удерживать этих псов на коротком поводке. И всё равно, опереться нужно на них. Не на тех же голодранцев, что сейчас стекаются на Перепетово поле!
— Да разве это сарматы? — презрительно скривился Андак. — Если сармату не с чем или не на чем кочевать, что он делает? Угоняет скот, как пристало мужчине. А эти остаются ковырять землю, как рабы. Ещё и роднятся с венедами, тьфу! Я хотя бы ни одной венедки в эту юрту не привёл.
— И не пробуй приводить! Хватит в нашем роду одного полувенеда.
Она вытащила из сундука кольчугу хорошей работы, с серебряной бляхой в виде Горгоны на груди, надела её, разбросала длинные волосы по железу, взглянула в большое серебряное зеркало и осталась довольна.
— Говорят, у этой разбойницы, его жены, кольчуга индийская. Ничего, пусть попробует свой меч на моей парфянской. Он у неё лёгкий, кривой — видно, наш длинный сарматский клинок не для её руки. А ты тоже завтра надень панцирь. И обойди сегодня ещё раз всех князей. Пусть и они завтра едут на собрание в доспехах.
— И на конях в броне! — воинственно тряхнул головой Андак. — Покажем этому сброду, каковы настоящие, благородный сарматы. Клянусь Ортагном, эти наглецы тогда побегут, как те рабы-вояки, которых царские скифы разогнали одними кнутами!
— И не жалей подарков князьям. А с их жёнами я поговорю сама. Когда надо, я умею не только ссориться. Между прочим, твой друг Инисмей уже в стойбище. Он что, стесняется к нам зайти? Помню, вы с ним не стеснялись, когда тащили меня в мешке и спорили, кому из вас я достанусь первому.
— Мы же тогда шутили...
— На этот раз он приехал не шутить. Постарайся узнать, что думает его отец. Но что бы ни думал великий царь, мы от своих прав не отступимся.
Возле юрты Андака поджидал важный упитанный грек в дорогом синем плаще.
— Что, Андак, гроза уже миновала?
— Гроза будет завтра, Спевсипп. Саузард хочет, чтобы мы все ехали в доспехах. Я, конечно, люблю битвы, как и всякий сармат, но где видано, чтобы собрание стало полем боя?
