Таске молча стучал зубами. Обвел зал и низкие столики неровным взглядом, смахнул дождевые капли с ресниц и подбородка. Опомнившись, вернулся к порогу и скинул сандалии.
— Отчего такая спешка? Сильный дождь?
Таске сел, сцепил руки на липких от влаги коленях. Шипение мяса и лапши на дне сковороды, ароматный дымок и ловкие, живые движения хозяина заставили страх отступить.
— Я… Я видел духа, — слетело с языка быстрее, чем Таске успел сообразить.
Хозяин кивнул — качнулась тень его головы.
— После заката по здешним дорогам лучше не ходить, — он перекрыл голосом журчание кипящего масла. — Говорят, у подножия холма призраки бродят.
Оказалось, говорили-то верно. Вот только легче от того не становилось.
— И не боитесь жить в таком страшном месте? — спросил Таске.
— Я? Нисколько. — Овощи упали на сковороду, затрещали, выплевывая сок. К потолку всплыл новый клуб дыма. — Ты-то сам мимо полей идти не боишься, раз такое дело?
— Больше точно не стану, — вяло ответил Таске. Он отклонился, оперся руками на циновку. — Чуть не умер от страха. Этот дух… Пальцы отрублены, кровь течет. А его лицо, — выдохнул он и запнулся, не зная, как и описать. Вздрогнул от одного воспоминания. — Гладкое, как яйцо.
Звякнул черпак. Тень хозяина выросла и почернела. Край ширмы ухватили белые пальцы.
— Как яйцо, говоришь?
— Точно. Без глаз, без носа.
За пальцами показалась лысая макушка, лысый лоб. Дремотный болотный свет скользнул по столь же пустому лицу.
— Вот такое, что ли?
Таске вскрикнул, циновка толкнула его в спину. Хотел встать, но ноги не слушались, онемели. Он перевернулся на живот, пополз на локтях, больно стуча ими по натертым доскам. Одной рукой сдвинул дверь, второй уцепился за порог.
Ночь ухмыльнулась ему в лицо. Отчего-то стало тяжело дышать, и глаза не открывались — веки будто слиплись. Таске лишь видел тень на янтарных досках пола. Та вытянулась, неспешно накрыла его с головой.
Дверь грохнула, отрезав пальцы, и наступила тьма.
* * *
— Парень, не поможешь? — хрипло окликнули из развесистой тени клена.
В Кагосиме, сонном городке на самом юге острова Кюсю, всегда царила мягкая тишина. Особенно на окраине — за портовыми доками, причалами рейсовых кораблей, что плыли до Окинавы и Танегасимы, и нагромождением китайских контейнеров-квартирок с удобствами в узком, в три шага шириной дворе. Этой дорогой редко кто ходил после захода солнца. По крайней мере, Нацумэ Мацумото не встречал ни единой души, когда возвращался с университетских посиделок в съемную комнатушку.
