— Что это, Садиг Баба? — резко бросил он.
Я посмотрел, куда он указывал — на смятый и окровавленный передний бампер. Я услышал собственный стон и понял, что, видимо, стонал все это время.
— Кровь! Чья это кровь, Садиг Баба? — Он до боли стиснул мой локоть. — Что ты натворил?
Не в силах ответить, я разрыдался. Прикрыв глаза, я увидел их как наяву. Женщина на земле. Ребенок на коленях рядом с ней.
— Чья это кровь? — встряхнул меня Шариф Мухаммад. — Кого ты сбил? Где это произошло?
Я промямлил что-то, вдруг вспомнив это место. В Карачи улицы, как правило, не имеют названий, люди ориентируются по приметам. Я, как мог, объяснил — магазинчик мороженого, рекламный щит, булочная.
— И ты сбежал, Садиг Баба?
Вопрос прозвучал утвердительно. Позже мне стало стыдно: он ведь даже не усомнился в своем предположении. Знал наверняка, что я сбежал, и спрашивать ни к чему. И совсем не удивился.
Шариф Мухаммад втолкнул меня в дом.
— Поеду, посмотрю, что там, — сказал он жестко, но вместе с тем ласково, видимо ожидая возражений с моей стороны.
Но сейчас мне даже не потребовалось себя сдерживать. Все еще пытаясь унять дрожь, я благодарно кивнул в ответ:
— Да, да, съезди посмотри, Шариф Мухаммад. Может, им нужна помощь. — И тут я опять застонал, почти завыл — так испугался звуков собственного голоса. Покровительственных, снисходительных интонаций.
Я добрел до постели и в прохладе кондиционированной комнаты провалился в сон — безразличный к жаре наступившего дня, к жизни и смерти сбитой мною женщины и горю ребенка, который, возможно, осиротел по моей вине.
Отоспавшись — спокойно, без сновидений — я пошел проверить, как обстоят дела. На пороге гостиной я столкнулся с Шарифом Мухаммадом, который как раз сообщал деду, что я натворил.
— Она умерла. Остался маленький мальчик.
— Сколько лет ребенку? — поинтересовался Дада.
— Четыре или пять. Меньше, чем было Садигу Баба, когда он переехал к вам.
Дада расхаживал по комнате, заложив руки за спину. На этих словах он остановился и сурово нахмурился. Шариф Мухаммад продолжал, не обращая внимания на недовольство хозяина:
— Мальчик все плакал и плакал. Я оставил его на попечение старого имама из масджид[56].
Масджид улицы, где погибла его мать. Они попробуют разузнать, кто она… была. Откуда родом.
— Хм. Да, мальчика нужно вернуть его семье. Мы сделаем, что сможем. — Дада вновь принялся мерить шагами гостиную, определенно посчитав вопрос с мальчиком решенным.
Шариф Мухаммад, вероятно, тоже, поскольку сменил тему:
