Но мои волосы – это не только каприз моды, и не просто вопрос личного вкуса. После того, как мы с Роном Ховардом сняли несколько фильмов, у меня в Голливуде стала складываться репутация. До Рона мне было, разумеется, далеко, он был звездой, режиссером и символом эпохи. А я был продюсером, да еще и новичком, особенно по сравнению с Роном. Но мне хотелось произвести впечатление. Голливуд – страна стиля, где очень важно то, как ты себя преподносишь. Большинство из тех, кто здесь работает, очень хорошо выглядят. Это их стиль. Но это не мой случай, и я это понимал.
В то время, когда мы с Роном запускали Imagine в начале 1990-х, продюсерская братия Голливуда сформировала некий собирательный образ. Это была группа молодых успешных людей, выпускавших громкие, агрессивные фильмы. Они и сами были шумными и напористыми, «крикуны», которые иногда руководили своими коллегами, швыряя в них реквизит и повышая голос. Многие в этой когорте носили бороды. Бородатые жесткие мужчины, выпускающие жесткие фильмы. Это совсем не про меня. Я не снимал громких картин, да и растительность на лице мне не идет. Кроме того, мне довелось поработать с парой таких «крикунов» в начале моей карьеры. Я не люблю, когда на меня орут, и сам не люблю повышать голос.
Но мне не хотелось просто затеряться на заднем плане. Я понимал, что нужно как-то себя обозначить, стать запоминающимся. Потому вопрос, что носить и как выглядеть, меня тогда занимал. Все сложилось само собой в один прекрасный день в 1993 году, когда мы плавали в бассейне с моей дочкой Сейдж, которой тогда было примерно пять лет. Вынырнув на поверхность, я провел рукой по мокрым волосам – получился взъерошенный ершик. «Классно смотрится!» – сказала Сейдж. Я посмотрел в зеркало и подумал: «И правда интересно». С того самого дня я поднимаю волосы гелем. На мою прическу тут же обратили внимание, она вызвала бурную реакцию. Я бы сказал, что процентов двадцать пять сочли ее прикольной.
Еще пятидесяти процентам было любопытно: «А как вы так ставите волосы? Зачем?» Некоторые из моих знакомых как раз относились к этой категории любопытствующих. Они спрашивали: «Брайан, что с твоими волосами? Что это ты надумал? C чего ты стал так укладываться?»
И были еще другие двадцать пять процентов, которых моя прическа раздражала. Они бесились. Стоило им только взглянуть на мою прическу, они сразу решали для себя, что я какой-то придурок.
Но мне все это нравилось. Мне действительно доставляло удовольствие видеть такие диаметрально противоположные реакции. Ведь моя прическа вызывала интерес ко мне. Начав так укладывать волосы, я стал замечать, что люди обсуждают меня, думая, что я не слышу: «Что это с Грейзером? Что он делает с волосами?» Майкл Овитц, знаменитый агент и серый кардинал Голливуда, поднимался в профессии вместе со мной. Он меня уговаривал: «Не укладывай волосы так, тебя не будут воспринимать всерьез деловые партнеры». Из-за моей новой прически некоторые решали, что я самонадеянный и заносчивый.
