Но карачевские бояре рассудили иначе. – Посмертное завещание князя Мстислава – закон! – говорили они. – Его надо соблюдать! – И, вдохновляемые княжеским тестем, боярином Вершилой Силовичем, они вынесли собственное решение: отправить молодую княгиню-вдову в Козельск с обоими сыновьями. – Пусть же княжичи подрастут, – постановили бояре, – а там и сядут в своих уделах…
Князь Святослав-Пантелей, выслушав решение бояр, был очень недоволен, но спорить не стал, побоялся. Он хотел вначале съездить в Брянск за советом и покровительством или послать туда своих верных людей, но, узнав, что татарский хан отдал Брянск князю Александру Смоленскому, а Чернигов достался зятю татарского полководца Ногая Федору Ростиславовичу, понял, что это только еще больше рассердит карачевских бояр. – Батюшка не советовал ссориться с боярами, – думал он. – У них большая сила! Даже мои дружинники – сыновья или родственники этих бояр…Вот если бы мне помогли решить это дело татары…Все равно нужно ехать в Орду за грамотой на Карачев…Тогда и попрошу о милости великого царя!
Теперь, после развала великого черниговского княжества и утраты брянским князем высокого титула, все уделы остались один на один с татарской Ордой. Только сейчас удельные князья поняли, какое благо исходило в свое время от Брянска: они знали лишь одну заботу – вовремя свозить свою долю ордынского «выхода» в Брянск. Нынче же следовало ездить в Сарай самим: и дань возить, и ярлыки на право владения собственным уделом выпрашивать!
Вот и сидел в пригожий майский день 1295 года грузный, седовласый князь Святослав у ханского дворца на большой деревянной скамье, врытой в землю, ожидая приема и мысленно подсчитывая все свои убытки от далекой поездки.
Неожиданно дворцовые двери широко распахнулись, и наружу вышел ханский слуга. – Тебя зовет государь! – весело сказал он. – Повезло тебе, глупому урусу! Входи же!
Князь Святослав, сопровождаемый татарином-переводчиком, которого дал ему в помощь, из-за плохого знания татарского языка, ханский советник Угэчи, осторожно переступил порог, рухнул на тяжелый ковер сразу же при входе в приемную ордынского хана и медленно пополз на четвереньках к трону. Переводчик, морщась и ругаясь про себя, вынужден был поступить также.
– Встаньте, – усмехнулся хан Тохтэ, видя, как неловко, неуклюже, подползли к нему толстяки, – и садитесь по нашему обычаю! Салям тебе, коназ-урус!
– Салям да пересалям тебе тоже, – ответил на полутатарском, полурусском князь Святослав, чем еще больше рассмешил татарского хана.
