— С таким отношением, — негодующе изрек Иваныч-Петрович первый, — вы можете запросто вылететь из института.
— На каком основании? — спросила Элла. — Я учусь на «отлично», дисциплину не нарушаю.
Ей пришло на ум «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус», но она решила вслух этого не говорить.
— А вы не иностранка! Вам не место в данном учебном заведении! — злорадно выложил свой главный козырь один из Иванычей-Петровичей.
— Как же это мне здесь не место, — удивилась Элла, — когда вы даже предлагаете мне перейти на спецотделение?
Она уже кое-что слышала о спецотделении. Там учились студенты из ближневосточных и некоторых других стран по особой военизированной программе.
— Это совсем другое дело, — буркнул Иваныч-Петрович. — На спецотделении вы могли бы Родине пользу принести.
— Я и здесь могу пользу принести, — отрезала Элла. — А вам я не подхожу. — Ее осенила новая мысль. — Мое отчество вас не смущает?
— Мы наводили справки, — помрачнел агент. — Паспорт вам выдали по личному заявлению. Отца своего вы не знаете. Кто вас надоумил взять такое отчество?
— Никто, — пожала плечами Элла, — я в книжке прочитала.
— В какой книжке? — дружно напряглись оба Иваныча-Петровича.
— Про Пушкина. Его прадед с материнской стороны был Ганнибал. Абрам Петрович. Вот я и подумала…
Они повели себя в точности, как начальник паспортного стола Нечипоренко М. Н.
— Что ж, по-вашему, Пушкин был еврей? — ахнул один из агентов.
— Очень может быть, — невозмутимо подтвердила Элла. — Главное, по материнской линии. В Израиле считается: главное, чтобы мать была еврейка, а кто отец — неважно.
— А у Пушкина мать была еврейка? — упавшим голосом спросил тот же агент.
— Надежда Осиповна? Весьма вероятно. Понимаете, ее дед, Абрам Петрович Ганнибал, был родом из Эфиопии, — принялась объяснять Элла вербовщикам, для которых все, что она им сообщала, являлось новостью. — Там есть семитское племя — талаши. Недавно их с большим скандалом вывозили в Израиль. Нам на политзанятиях рассказывали. Вот я и подумала: может, прадед Пушкина тоже из них? Говорят, многие талаши похожи на Пушкина.
— Все это к делу не относится, — негодующе вмешался второй Иваныч-Петрович. — И вообще все это ваши домыслы. Вы не знаете, кто ваши родители.
— Но ведь и вы этого не знаете, — лукаво улыбнулась Элла. — Вы не можете знать наверняка. Я знаю только одно: я появилась на свет, потому что был фестиваль и потому что не было резины. Это мне в детдоме объяснили. Но для вас я — кадр ненадежный. У вас нет стопроцентной уверенности. Нет и быть не может.
