Мужчины обменялись тоскливыми взглядами. Ценный кадр ускользал. Великолепная внешность, недюжинный интеллект, склонность к языкам и поразительная живучесть. Да еще и спортивные достижения. В Комитете госбезопасности чрезвычайно высоко ценились спортивные достижения, а Элла была щедро наделена талантами своей расы, гениально проявившей себя в музыке и спорте.
— Давайте посмотрим на дело с другой стороны, — заговорил один из вербовщиков сдобным голоском. — Вы сами не понимаете, от чего отказываетесь. Профсоюза у нас нет, зато столько льгот, столько возможностей карьерного роста! Вас могут послать на работу за границу! — В его голосе слышался прямо-таки трепет. — Разве вы не хотите поработать за границей?
Элла смерила его взглядом. Ему, как, впрочем, и его товарищу, работа за границей не светила. Самое большее, на что они могли рассчитывать, это военная пенсия, вечный статус носителей государственной тайны, то есть невыездных, ну, может, продуктовый паек к празднику и путевка в санаторий.
— Нет, не хочу, — сказала Элла.
Они опешили. Такой ответ не входил в сценарий. Элле этот сценарий уже начал сильно надоедать.
— Вы читали речь Брежнева на XXV съезде КПСС? — спросила она строго.
На сей раз Иванычи-Петровичи переглянулись с тревогой, напоминавшей скорее панику. А что они могли сказать? «Нет, не читали»?
— Разумеется, — с достоинством процедил один из них.
— В таком случае, — продолжала Элла, наслаждаясь их замешательством, — вы должны помнить, что там сказано: в период развития социализма на его собственной основе управленческие функции усложняются настолько, что ни один человек не может считать себя специалистом по всем вопросам. — Элла свободно несла всю эту ахинею, прекрасно понимая, что опровергнуть ее они не смогут. — Вот и давайте соблюдать разделение труда: я буду специалистом по Южной Африке, а вы занимайтесь своим спецотделением.
Она поднялась из-за стола и направилась к двери.
— Эй, погодите! — спохватились вербовщики. — Вы должны дать подписку о неразглашении!
— Разглашать нечего, — обернулась Элла уже на пороге кабинета. — Давайте договоримся так: вы меня не видели, я вас не слышала.
И она скрылась за дверью.
Только вернувшись к себе в общежитие, Элла заметила, что ее бьет дрожь. Все-таки ей было страшно, хотя она ни словом, ни намеком не выдала себя в разговоре с вербовщиками. Она забралась с ногами на кровать и укрылась шубкой. Маленькая заботливая Суан Мин сунула в кружку кипятильник и заварила ей чаю. Элла с благодарностью выпила, и ей стало немного легче.
