— Честно говоря, не ожидал. Больных ведете очень правильно. В этом же духе и продолжайте.
Я сел за стол и начал заполнять дневники в историях болезней, за соседним столом сидел Коршунов. Позже к нему присоединился Захаров. Работалось хорошо… И вдруг перо в моей руке задрожало: на мгновение я представил, что было бы со мной, если бы мальчишка умер в нашем общежитии. Как бы тогда Чуднов рассказал о нас на утренней конференции?
Нудная и неблагодарная работа — писание историй болезней. Никто не оценит, никто не похвалит. А если и похвалит, то удовлетворения все равно, наверное, не испытаешь. И все-таки заполнять истории надо. Уж так повелось исстари. Кроме того, история болезни — документ юридический. Иногда он попадает в руки к дотошному следователю, фигурирует на суде. И чтобы совесть твоя была чиста, заполнять истории надо полно и добросовестно. Пусть все видят, что ты сделал для больного все, что можно было сделать. Разумеется, на современном уровне медицинских знаний.
К счастью, и писанию историй приходит конец. Василий Петрович откинулся на спинку стула, вздохнул, закрыл папку.
Я тоже захлопнул свою папку, подошел к его столу.
— Вы представляете, Василий Петрович, — начал я, — в институте нам почти ничего не давали делать самим. К ассистированию, правда, допускали. Лично я очень много ассистировал. Но разве можно этим удовлетвориться? Далеко не одно и то же — держать в руках марлю или скальпель. А нам, студентам четвертого курса, в институте — да и здесь! — доверяют только марлю. В лучшем случае пинцет или иглу.
— Совершенно верно, — пробурчал Захаров. Он еще не успел заполнить истории болезней, хотя больных у него меньше, чем у меня. Староват. Учиться нужно до двадцати пяти.
Я продолжал:
— Честное слово, обидно. Пора уже брать быка за рога. Нас через два года выпустят врачами, а мы не сделали ни одной операции. Значит, мы должны будем доучиваться где-то на Камчатке или Сахалине, притом, возможно, слишком дорогой ценой.
— Конечно! — согласился Василий Петрович. — Думаете, меня Золотов встретил лучше? Показал две-три амбулаторные операции и сказал: «Диплом получили? Так извольте работать!» Три года я варился в собственном соку. О больших операциях мог только мечтать. Как старался Золотов не допустить меня в стационар! Не вышло. Чуднов и горздрав крепко меня поддержали… А вам просто повезло, вы еще студенты и уже работаете в стационаре. Завидное положение.
— Очень незавидное, — возразил Захаров, завязывая шнурки папки. — Большие надежды возлагали на вашу больницу, а, выходит, зря. С нами обходятся как с детьми. А нам уже надоели няньки!
