— Вот студенты-химики на практику приехали, может, подвезете? — спросил милиционер у врача. — Подвезите, что вам стоит? Вот у того чемодан пуда три. Кирпичей наложил, что ли?
Меня удивило, что милиционер между делом успел проверить вес моего чемодана.
— Не возражаю, — сказал врач.
Мы сели в машину. На «Скорой помощи» я никогда не ездил. Я смотрел в окно, приподымая брезентовую занавеску. Машина не ехала, а летела по улицам города. Тревожные сигналы будоражили воздух. Прохожие останавливались, смотрели нам вслед, и, наверно, никто из них не подозревал, что на этот раз машина везла совершенно здоровых людей.
Мы были здоровы, но настроение было плохое. Кажется, никогда оно не было таким подавленным.
— Переночуем в гостинице? — предложил я Захарову.
— Лишние деньги пригодятся на выпивку. — Он посмотрел на меня и мрачно улыбнулся.
Машина остановилась у длинного одноэтажного здания. Врач вышел из кабины и взбежал на крыльцо, которое заскрипело под ним. Он скрылся за стеклянной дверью.
— Больница, — услышал я чей-то голос. Кажется, это сказал шофер. Неужели эта лачуга и есть больница?
Все окна темные, лишь одно освещено. Колышется занавеска. Свет падает на толстый ствол дерева, на лепестки белых цветов под окном.
Шофер открыл нам дверку и сказал с изысканной вежливостью:
— Ну, химики, вытряхивайтесь.
Я взялся за свой чемодан и хотел уже вытаскивать его из машины, но Захаров подмигнул мне и сказал, чтобы я посидел. Он и шофер, о чем-то беседуя, пошли к крыльцу, вошли в здание. Минуты через три они возвратились, шофер завел мотор.
Мы опять поехали. Я вопросительно смотрел на Захарова.
— Это у них поликлиника, тут же «Скорая помощь». А знаешь, Гринин нас опередил.
Я не сразу понял, кто такой Гринин, но потом вспомнил, что это третий студент, которого мы искали на станции.
Машина остановилась, и я снова увидел крыльцо, но более высокое и с крышей. «Начальная школа № 2», — прочел я вывеску. Дом одноэтажный, длинный, из толстых бревен.
Шофер начал сигналить. Даже мертвые могли проснуться от пронзительных звуков. В Москве за такой шум шофера оштрафовали бы, а здесь, наверно, шуметь было еще в моде.
Широкие окна школы осветились изнутри. На крыльцо вышел высокий парень в свитере канареечного цвета. «Хороший свитер», — подумал я. Руки парня опущены глубоко в карманы серых брюк, брюки хорошо отглажены. Во рту парня дымилась папироса.
— Добро пожаловать, — сказал он, не вынимая папиросы изо рта.
