. С последнего, как известно, нельзя вкушать плоды, потому что иначе обезьяна, предел и идеал которой стать овечкой Божьей, возомнит себя Богом… Эволюционизм и креационизм – битва двух дьяволов, в которой не побеждает не только побеждённый, но и победивший. Фатальная ошибка дьяволов: они упёрлись друг в друга и не видят ничего, кроме друг друга. Это делает их ДРУГИМИ, не этим одним и тем другим, а этим другим и тем другим. Церковь, знающая только ЭТОГО ДРУГОГО, выставляет его как пугало, от которого она же и учит защищаться, держась ТОГО ДРУГОГО. Но дьяволов не боятся и не держатся, их ПОЗНАЮТ, а познав, узнают, что они не пакостники из волшебных христианских сказок Шехерезады, а помощники и сотрудники Бога, создающие Богу препятствия и врагов, чтобы Бог не утратил чувство реальности среди обкуривающих его ладаном овечек и не принял трагедию Творения за (католический или православный) детский сад. О каких только загадках в глубоком единстве креационизма и эволюционизма не рассказывает нам
приведённый к гнозису Люцифер! С возникновением души и сознания эволюция человека стоит под знаком уже не только-необходимости, но и СВОБОДЫ, причём свободы, которая
на правах свободы заблуждения как раз считает себя антиподом необходимости. Но антиподом необходимости свобода может быть только как чувство, настроение, аффект, по сути: непонимание самой себя. Достаточно уже небольшого нажима мысли, чтобы стало ясно, что без необходимости нет и не может быть никакой свободы. Парадокс свободы в том, что она, с одной стороны, именно необходима, плод и дар необходимости, а с другой, она утверждает себя как раз через отрицание необходимости. Свобода необходима, потому что без неё невозможна никакая эволюция души и сознания, никакая индивидуальность. Но это ведь и значит, что необходимость
прежде и
старше свободы и что для того, чтобы свобода могла появиться, она (необходимость)
должна отодвинуться, сместиться на задний план и перевести себя с режима изначальной аподиктики в ассерторику, а после и в пробабилизм. Свобода – это необходимая и постепенная замена бытия кажимостью и видимостью. Если жизненный элемент необходимости – бытие и Бог, то свобода может существовать не иначе, как в иллюзии. «Я прошу Бога», говорит Мейстер Экхарт,
[88] «чтобы он освободил меня от Бога». Памятка атеисту: своим неверием в Бога он обязан Богу, больше: его неверие в Бога есть Бог. Просто, освобождённый от Бога, он забывает (или не знает), что освобождён Богом и что все его свободы и своеволия суть чудовищная жертва и чудовищный риск Творца, на который он идёт, потому что в противном случае его предприятие, ТВОРЕНИЕ, потеряло бы смысл, и ему не оставалось бы другого выбора, как в действительности стать тем, кем ему велят быть его же консультанты, референты, consiglieri и шефы протокола. Респектабельным нобелевским корифеям, открывающим, к восторгу газетчиков и их читателей,
