Н.С. изволила начать беседу в тоне causerie (светской болтовни), под кружевом
которой то и дело
мелькали громкие имена ее «друзей-небожителей». При этом
известные актеры Басилашвили и Лановой именовались Басиком и Васькой. «Ябыла на всех репетициях, когда Гога ставил в БДТ ”Пиквикский клуб”», – говорила Н.С. Нередко она оставляла мне самому догадываться who is who, когдаученые-пушкиноведы, оперные исполнители, писатели, директора музеев и
заповедников запросто величались Яшкой, Димкой, Наташей, Ниночкой, Артурчиком, Тамарочкой и т. д.
Некоторые ее характеристики отличались
неподражаемой оригинальностью. Так, услыхав имя известного ленинградского поэта, я,
улучив момент, сказал, что тоже
был с ним знаком. В ответ Н.С. после многозначительной паузы вымолвила: «О, это был ходок... великийходок!» Говорила она и о своей полной опасностей правозащитной деятельности, за что была удостоена «сахаровской медали», которую несколько раз грозилась показать, но так и не показала.
Обстановка в ее единственной комнате, в которой помещалось сразу все – тахта-кровать, письменный рабочий стол, обеденный стол, диван, два книжных шкафа, пузатый телевизор (каких здесь давно уже нет) и крохотная кухонька за перегородкой, где сама
Н.С. едва ли могла передвигаться свободно, – была более чем скромной. Единственное окно, с горшочками цветов на подоконнике, выходило на речку, или канал, отделявший ее остров от района Квинс. Причем весь вид, иначе бы живописный, портили громадные, ярко раскрашенные и вечно дымящиеся трубы какого-то предприятия.
Н.С. любила повторять, что цыганка нагадала ей, что она будет жить и умрет на острове. На стене
у книжного шкафа в рамке висел портрет Пушкина – тропининский; между кроватью и ее рабочим столом – раскрашенный акварелью графический портрет самой Н.С., выполненный в жанре дружеского шаржа ее
другом Славой Бродским (впрочем, едва ли отвечавший ее собственным художественным пристрастиям); несколько графических картинок-коллажей; диплом Российского фонда культуры с признанием заслуг Н.С. в связи с 200-летием со
дня рождения Пушкина; небольшая черно-белая фотография неизвестного мужчины над письменным столом – по-моему,
ее брата (иногда она упоминала имя своей племянницы, живущей где-то в России,
которую тоже зовут Надежда). Помню еще стоявшую в рамке на книжной полке фотографию Иосифа Бродского с дымящейся сигаретой в руке – если не ошибаюсь, с дарственной надписью.
