Вообще,
в том поколении, которое через разруху – да, ту еще, после первой войны – и
остальные мытарства прошло, бездельников не водилось. И детей они так
воспитывали – строго и ревностно. Теперь совсем не то, даже не возражайте. Но
Вольфганг и среди тогдашних был особенный. Себе на уме такой мальчишечка, все
время что-то там подсчитывал, размышлял. Потом открывал рот и говорил
чего-нибудь – всем на удивление. И ведь всегда оказывалось, что он прав. Матери
еще когда посоветовал работу сменить – знал, что с ее хозяевами будут большие
неприятности, и лучше от них держаться подальше. Чтобы никаких зацепок и
ненужностей. Никто не понимал, а он, подросток несмышленый, можно сказать,
наперед чувствовал. Нет, не чувствовал, а именно предвидел. Государственная
голова. Будь у нас в Германии справедливость, такие, как Вольфганг, должны в
правительстве сидеть. Ну, он на Bundes-начальство
потом поработал, я вам еще расскажу, но все же как-то не так, не так.
Несоответственно масштабу. Лучше его можно использовать было. Если по уму. Вы
думаете, я преувеличиваю? Тогда слушайте внимательно.
Когда
он предложение Эльзе делал, то его старик Хофмейстер не в штыки, конечно – все
же в форме человек – но поначалу стал пытать. Дескать, на что жить будете и
всякое такое? Как положено, между прочим – ну, может, он и недоволен был, ждал
для дочери чего-нибудь такого. Отцы, они всегда в таком случае недовольны,
скажу я вам, хоть и не признается никто. А у Вольфганга уже был план – и
заначка, и еще кое-то, ну, вы понимаете, Kriegsbeute*.
После того, как все затихло, их часть разместили поблизости от какого-то
крупного города, и ему удалось там, на рынке, выменять пару неплохих вещичек. И
в эшелоне на обратной дороге он прикупил кое-что по дешевке – видать, у растяп,
не понимавших, что и почем. Тогда многие деньгами сорили – только не он. И
откуда взялось это понимание – ведь Ортеры, замечу, никогда не разбирались ни в
торговле, ни в гешефтах всяких.
Сразу
сказал, четко и без предисловий, и все стоял по стойке «смирно», каблуки
вместе, носки врозь: «Недвижимость, герр Хофмейстер, будет дорожать. Война
скоро закончится – люди захотят хорошо жить. В этом нет сомнений. Люди будут
хорошо жить. Поэтому мы с Эльзой решили потратить все деньги – а они, как
видите, у меня есть – на покупку квартиры, причем желательно большего размера,
и сдавать комнаты внаем. Это представляется мне, представляется нам наилучшим
вложением имеющихся в наличии средств, способных дать разумного размера возврат
даже в самой краткосрочной перспективе. Иными словами, генерировать стабильный
доход – если позволите, я бы сделал здесь упор на слово "стабильный".
Меня еще не скоро демобилизуют, не будем предаваться излишнему оптимизму. Не
позволяю этого себе и не призываю к этому вас. Ни в коем случае. Вообще,
сильной стороной нашей нации является реалистичное отношение к
действительности. Хотя, скажу напрямую, в настоящий момент я настроен, в общем,
положительно. Радужных обещаний ни вам, ни Эльзе давать не буду, все-таки время
сейчас сложное, но полагаю, что сумею обеспечить моей жене, жене германского
офицера, вполне достаточное довольствие».
