Еще
раз подчеркну здесь, что мы наблюдаем формирование эстетического развития
человека не как «проявление» чего-то уже заложенного от рождения. Несколько
упрощенно можно утверждать следующее. Если маленькому мальчику с детства
говорят, что худенькие девочки – эти красиво, то ему потом будут нравиться
худенькие женщины. Если говорят, что толстые девочки – это очень красиво, то
ему потом будут нравиться полные женщины. И их он будет считать стройными. Если
вокруг вас все говорят, что стихи лесенкой – это вершина стихосложения, вы в
конце концов станете думать, что так оно и есть на самом деле, и, чего доброго,
сами начнете писать лесенкой. Поэтому-то в начале 30-х годов прошлого столетия
более девяноста процентов всех поэтов России писали стихи лесенкой.
Это я все говорю о втором подходе. И со сторонниками этого подхода трудно
спорить. Ведь мы
все время находимся в какой-то общественной среде. И мы не можем сказать, что
было бы, если бы мы в этой среде не находились (находились бы в другой среде).
Можем ли мы хоть когда-то определенно сказать, чем обусловлено впечатление,
которое производят на нас, скажем, стихи некоторого поэта? Можем ли мы сказать,
что это впечатление обусловлено только внутренней силой и красотой его
произведений и никак не связано ни с обстоятельствами его жизни, ни с тем,
какими путями мы шли в процессе знакомства с его творчеством?
Я иногда слышу крайне противоположные суждения о поэзии Иосифа
Бродского. Кто-то говорит, что интерес к его поэзии возник только благодаря
всей этой истории с его преследованием в Советской России. Другие, его
почитатели, говорят, что никакого отношения к оценке его поэзии все это не
имеет.
Должен сказать, что обе стороны, на мой взгляд, не правы.
Потому что мы не можем знать, что было бы, если Иосиф Бродский не преследовался
советскими властями. Насколько вся эта история была существенна, мы могли бы
сказать, если бы смогли сконструировать такой эксперимент.
Сначала, скажем, десять тысяч человек изолируются от общества
с момента, предшествующего суду над Бродским, вплоть до 1985 года. Потом их
возвращают в общество и сразу же дают оценить поэзию Бродского. В дополнение к
этому (и в рамках того же эксперимента) те же десять тысяч человек каким-то
образом возвращаются в далекое прошлое и живут уже нормальной (без изоляции) жизнью
вплоть до 1985 года. И затем тоже оценивают поэзию Бродского. Если разницы в
этих двух оценках не будет, тогда мы могли бы сказать, что никакой субъективной
составляющей в оценке поэзии Бродского нет. А если разница в оценках будет
существенной, мы придем к противоположному выводу.
