Радость в джине да в чаю
Тыловому холую,
Соблюдающему штатские порядки.
Но едва дойдет до стычки,
Что-то все хотят водички
И лизать готовы водоносу пятки.
А индийская жара
Пропекает до нутра,
Повоюй-ка тут, любезный господин!
Я как раз повоевал,
И — превыше всех похвал
Полковой поилка был, наш Ганга Дин.
Всюду крик: Дин! Дин! Дин!
Колченогий дурень Ганга Дин!
Ты скорей-скорей сюда!
Где-ка там вода-вода!
Нос крючком, зараза, Ганга Дин!
Он — везде и на виду,
Глянь — тряпица на заду,
А как спереди — так вовсе догола.
Неизменно босиком
Он таскался с бурдюком
Из дубленой кожи старого козла.
Нашагаешься с лихвой —
Хоть молчи, хоть волком вой,
Да еще — в коросте пота голова;
Наконец, глядишь, привал;
Он ко всем не поспевал —
Му дубасили его не разщ, не два.
И снова: Дин! Дин! Дин!
Поворачивайся, старый сукин сын!
Все орут на бедолагу:
Ну-ка, быстро лей во флягу,
А иначе — врежу в рожу, Ганга Дин!
Он хромает день за днем,
И всегда бурдюк при нем,
Не присядет он, пока не сляжет зной;
В стычках — Боже, помоги,
Чтоб не вышибли мозги! —
Ну, а он стоит почти что за спиной.
Если мы пошли в штыки —
Он за нами, напрямки,
И всегда манером действует умселым.
Если ранят — из-под пуль
Вытащит тебя, как куль:
Грязнорожий, был в душе он чисто-белым.
Опять же: Дин! Дин! Дин!
Так и слышишь, заряжая карабин,
Да еще по многу раз!
Подавай боеприпас,
Подыхаем, где там чертов Ганга Дин!
