На съемках «Они сражались за Родину» мы с Сергеем Бондарчуком мало общались, но вот в 1981 году меня нашел его ассистент и пригласил работать на «Красные колокола». Как он снимал? Я никогда не видел, чтобы надрывно и долго репетировал. В отличие, например, от того же Никиты Михалкова: тот полдня репетирует, потом 10 минут снимает. У Бондарчука все по-другому. Пришел, поговорил с актерами, посмотрел задумчиво. Дал команду, и все побежали на штурм Зимнего — массовка 10 тысяч человек. И ни одной ошибки ни у одного человека!
Я недавно пересматривал фильм — потрясающее зрелище. Вот говорят: Сергей Бондарчук — гений. Слово какое-то странное. Но он всегда был уверен, как снимать и что снимать. Он не кричал. Опять же, в отличие от Никиты, который сам о себе говорит: я гневливый и кричу. Действительно, бывало, разорется так, что актеры падали в обморок. На съемках «Утомленных солнцем» упустил время: листва облетела, ударили морозы. Не знала природа, что Михалков кино снимает (скептически улыбается). Он группу выстроил и так орал, что многие, как директор Лёня Верещагин, год отойти от оскорблений не могли. От Сергея Федоровича я никогда не слышал даже, чтобы немного повышал голос. То ли всё в себе переживал, то ли вера у него была искренняя.
Нынешний российский кинематограф — для Ващилина больная тема. По его мнению, пришли люди, для которых кино — не «важнейшее из искусств» и смысл жизни, а выгодный бизнес. Профессионалов оттеснили, убрали. Жертвой интриг стал и Николай Ващилин.
Сегодня спроси у любого: кто ставил трюки в легендарных «Мушкетерах»? И все ответят: Владимир Балон. Но постановщиком-то был Ващилин! В этом недавно признался и режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич.
— Балон по договору играл роль де Жюссака, а также, помогая мне как постановщику, исполнил несколько фехтовальных сцен под мою ответственность, — рассказывает Николай Николаевич. — Все драки, скачки на лошадях, падения разрабатывал и ставил я в подготовительном периоде. По этим разработкам формировалась смета фильма, шились костюмы, изготавливали реквизит. С Мишей Боярским и остальными мы по много раз разучивали, репетировали сложные сцены. И самое главное — я нес уголовную ответственность за безопасность людей при трюковых сценах.
Вот официальные документы: договор с Одесской киностудией, чек из кассы на 800 рублей, выданный на мое имя, — в советское время деньги просто так не платили. И это были большие деньги! Без моей подписи в журнале съемку не начинали. Балон же на съемках отличился тем, что, когда я уже уехал, чуть не угробил Боярского. Не знаю, зачем они вдруг решили поставить абсолютно бесполезную, на мой взгляд, сцену, которой и в сценарии не было: Миша бежит с подвесками королевы во дворец, его встречают Балон (де Жюссак) и за ним — Боря Клюев (Рошфор). Миша был «после вчерашнего», поскользнулся, Володя выставил вперед шпагу и проткнул ему нёбо. Счастье, что Боярский не умер, а историю удалось благополучно замять, иначе бы Балону никогда в кино не работать. Но «мушкетеры» крепко подружились с Володей на почве «возлияний», поэтому «сдавать» его не стали. А в титрах в графе «постановщики» написали три фамилии: мою, Балона и «конника» Анатолия Ходюшина. Как потом говорил режиссер, редакторы напутали…
