— Поняла, здесь можно пройти пешком, — неожиданно для нее прозвучал голос Татьяны.
— Что, моя милая? — вскинулась от неожиданности Люля, растроганная собственными укорами и развенчаниями. — Ну так вперед. Может, хочешь пройтись по магазинам, что-то купить себе или посидеть в кафе? Так ты не стесняйся, я тебя поддержу. Не забывай, что я твоя должница, поэтому и о деньгах не волнуйся, у меня сегодня на нас двоих хватит, если ты, конечно, не вздумаешь покупать норковую шубку или эксклюзивные швейцарские часики.
Татьяна только хило улыбнулась, и подруги неспешно побрели в сторону центрального проспекта. Город, над которым медленно поднималось солнце и будто тянуло за собой удлиняющийся мартовский день, уже проснулся и наполнился обычными звуками. Ленивый ветерок, убегая от холодных волн Днепра, пробегал вдоль его берега, парил над парками и скверами, обвевая девушек благоуханием прогретой земли, молодых почек и еще чего-то чрезвычайно чистого и пронзительного. От этого Люле показалось, что здесь тише и чище, чем в загаженной, шумной, утыканной грязными палатками, немытыми революционерами, засоренной их отходами, а еще бумагой и ящиками оранжевой столице.
— Разве мы не зайдем в парикмахерскую? — вдруг нарушила молчание Татьяна, когда они проходили мимо дома с красноречивой выносной рекламой у дверей, и ее глаза загорелись, как у ребенка.
— «Имидж», — прочитала Люля, — а там, напротив, магазин «Самшит», как на заказ. Все правильно, когда-то были «березки», а теперь сплошь «самшиты», мы же начали жить по-буржуйски. Так вот я туда загляну, пока ты красоту будешь наводить. А встретимся на бульваре, видишь скамейку напротив трамвайной остановки? Там.
— Договорились, — с замиранием сердца сказала Татьяна. — Ой, что будет! Сейчас вымою голову, принаряжусь… Сказать тебе одну вещь по-честному?
— Скажи, — в тон ей ответила Люля.
— До сих пор, как смотрю в зеркало, не узнаю себя. Все время ужасаюсь: ой, кто это у меня за спиной стоит? Представляешь?
— Скоро привыкнешь к себе.
* * *
Стрижка, которую сделали Татьяне, очень ей шла, главное, что ее украшала шикарная челка, как у молодой Валентины Малявиной, только чуть длинее. По бокам лица эта челка плавно переходила в пряди более длинные, овалом спадая на щеки. Волосы закрывали также шею и спадали дальше вниз. Впереди они рассыпались на груди, а сзади доходили почти до середины спины, т. е. стали чуть ли не втрое короче, чем были, но за счет этого будто наполнилось объемом, блеском и волнистостью, создавая вокруг головы Татьяны настоящую густую гриву, прибавляющую ей невыразимой юной грациозности и привлекательности.
