Широченной спиной повернулся Амвросий. Жалобно заскрипела под ним телега.
Тем временем Ива — к Кузьме:
— Наказывал иконописец Игнатий, чтоб ты сегодня же к нему пришёл…
Кузьма стоит, не слышит ничего.
Повторил Ива громче.
Кузьма и ухом не повёл. Беда затмила весь свет.
Что тут будешь делать? Телеги тронулись с места. Вот-вот окликнет Амвросий Иву. Была не была — решил Ива и ка-ак ущипнёт что было сил Кузьму за руку. Перемешалось всё разом: не поймёшь, где земля, где небо. От оплеухи Кузьмы полетел кувырком прямо в крапиву. Точно из кипятка, выскочил весь красный, в волдырях.
Амвросиевы глаза-щёлки округлились от недоумения:
— За что?
— Щипнул, поганец, прихвостень твой…
Затрясся жирным брюхом Амвросий:
— Ай да молодец! А за то, что ударил мальчишку… Подойди-ка, Ива, дай ему взашей как следует.
Стоит Кузьма, ноги расставил. Не человека — лошадь одним ударом положит наповал.
А Иве — хоть тресни! — надо передать Игнатьевы слова. Шагнул к Кузьме.
Видать, опомнился монастырский крестьянин Кузьма Егоров. Кругом здоровенные монахи стоят, их помощники из мужиков.
Подпустил Иву вплотную. Амвросий командует, издевается:
— Голову ниже. Не переломишься, чай.
Кузьма и вправду наклонился.
Иве того и надо.
Шёпотом в самое ухо:
— Игнатий велел сегодня же быть у него. По тайному делу. Понял?
И Кузьме — делать нечего — по шее.
Кузьма руки за спиной сцепил. Громко:
— Погоди, гадёныш, попадёшься — шкуру спущу…
А глаза потеплевшие говорят: «Понял, дурья твоя башка».
Амвросий и его помощники валятся от хохота.
Едва выговорил Амвросий:
— Дай ему ещё!
Ива солидно:
— Хватит для первого раза. В другой поболее получит!
От этих Ивиных слов чуть не лопнул со смеху Амвросий. Посмеялись и его помощники. Двинулись телеги назад в монастырь. Следом скотина всякая, отнятая у крестьян. С богатой добычей возвращался брат Амвросий. На обратном пути понял Ива, для чего понадобился Амвросию.
Начал келарев помощник, будто между прочим, выпытывать: велико ли Болотниково войско, кто ходит в начальниках, чего при Болотникове делал дед Макарий.
Смешно стало Иве. Уж больно нехитрой оказалась Амвросиева хитрость. Прикинулся дурачком не дурачком, а так — несмышлёнышем.
Войско Болотникова обругал: сброд, мол, один. В войске ему, Иве, не понравилось. Порядку никакого и харч худой. Не то что в монастыре. Вот бы где век жил! А что в мыслях у старика Макария, Ива не ведает.
Это Ива прибавил, чтобы подозрение от себя отвести: он, мол, за деда не в ответе.
