— На самом деле, — добавил Коссини, — существует лишь две причины, по которым определенная группа людей может быть заинтересована в содержании рукописи: либо они действительно желают узнать ее содержание, либо им уже хорошо известно, что именно в ней содержится, и они стремятся любым способом воспрепятствовать распространению этой информации.
Ответ художника на мой вопрос о том, какое отношение имели ко всему этому действия Фрестера, был безапелляционен:
— Если в ближайшие дни с нашим другом Фрестером произойдет несчастный случай, который приведет к его гибели, то станет ясно: люди не хотят, чтобы содержание рукописи оказалось предметом гласности. Думаю, для достижения своей цели они не остановятся ни перед чем и уберут любого, кто держал эти листы в своих руках.
Затем, как бы услышав эхо своих собственных слов, отвесно упавшее ему на голову, художник сделал заключение:
— Я это знаю. Это столь же точно, как и то, что мы с вами являемся фигурами одной и той же шахматной партии.
Недели две спустя Коссини позвонил мне в Лондон и с энтузиазмом игрока, сталкивающегося с новой и сложной шахматной партией, сообщил, что Фрестер погиб в пустыне Аризоны в ходе съемок первого и единственного фильма, в котором он выступал под собственным именем. Не стоит говорить, что эта новость заставила меня похолодеть. Меня почти разозлило, что Коссини смог предвидеть случившееся с такой точностью, будто он сам находился по другую сторону занавеса, который теперь отделял нас от остального мира. Что мы могли теперь поделать? Фрестер, по крайней мере, хоть на какое-то время сумел получить удовольствие от денег барона, мы же видели, что существование каждого из нас находится под угрозой из-за рукописи, обладание которой жгло мне руки так, как если бы это были не листы бумаги, а бомба, полученная по почте.
— Простите меня за энтузиазм, — сказал Коссини, как бы читая мои мысли, — но я не могу не восхищаться ловкостью барона.
Поясняя свою мысль, он добавил, что, предаваясь долгим размышлениям о роли Фрестера в истории с рукописью Блок-Чижевски, он пришел к выводу, что последний, предвидя, вероятно, свое убийство, выбрал бездарного актера, исходя из того, что он без лишних размышлений передаст Богарту свою часть учебника шахматной игры.
— Следовательно, теперь нам предстоит стать главными действующими лицами гениальной шахматной партии, в которой убийство Фрестера следует понимать как жертву, предусмотренную самим Блок-Чижевски. Это гамбит, при помощи которого барон хотел предупредить нас об истинной природе наших соперников и той важности, которую они придают рукописи, находящейся в наших руках. С другой стороны, если барон действительно спланировал все это таким образом перед своей смертью, мы можем быть более или менее спокойны, так как часть учебника, находящаяся теперь у Богарта, не содержит ничего компрометирующего. Это должно заставить его поверить в то, будто и наши тексты не выходят за рамки того, чем кажутся. Все это, — заверил Коссини, — дает нам время, чтобы куда-то уехать, потому что затем Богарт и его друзья придумают, как лучше разделаться с нашими рукописями и заручиться нашим молчанием.
