— Jch liebe Sie! Jch liebe Sie! — закричал Гесслер.
Он замолчал, казалось, смутившись внезапной вспышки страсти, и промокнул лоб носовым платком.
— Эту фразу она никогда не хотела повторять, ни по-немецки, ни по-французски.
Лиза подошла к Франку.
— Jch liebe Sie, Франк! — нежно произнесла она.
— А что это означает? — спросил Паоло.
— Это означает: я люблю вас, — перевел Гесслер.
Словно какие-то смутные чувства накатили на всех присутствующих, и они склонили головы.
— Эй! Эй! Парни! — вдруг процедил Фредди.
За стеклянной дверью, выходившей на порт, маячил силуэт полицейского.
— Ни одного слова по-французски! — добавил Гесслер.
Он повернулся к двери в тот момент, когда в нее постучал полицейский.
— Войдите!
Полицейский открыл дверь и козырнул. Он был скорее хилым, с землистым цветом лица и оттопыренными ушами.
— В чем дело? — сухо спросил у него адвокат.
Его властный вид, казалось, смутил пришедшего.
— Вы давно здесь находитесь? — спросил он, оглядывая помещение.
На мгновение его внимание привлекли распакованные бильярды. Наверное, эти большие игрушки успокоили полицейского, потому что его лоб разгладился от морщин.
— Мы пришли сюда сразу после полудня. А что?
— Вы случайно не видели черный фургон?
— Какой фургон?
— Тюремный.
— Что за странная мысль! Нет. А что?
— А они тоже не видели? — продолжал настаивать полицейский, указывая на остальных.
— Наин, — быстро ответила Лиза.
Полицейский скрестил руки за спиной, как будто собирался провести смотр своему невеликому войску. Затем он подошел к Фредди и встал перед ним.
— Наин, — сказал Фредди.
Паоло счел для себя более благоразумным просто отрицательно покачать головой. Хотя он не понял вопроса, заданного полицейским, смысл его он легко угадал.
Франк с агрессивным видом принялся насвистывать какую-то песенку. Полицейский подошел к нему. Присутствующие поняли, что у беглеца зародилось опасное желание. Они мысленно застонали, особенно Фредди, вспомнивший о своем револьвере.
— Вы тоже ничего не видели? — спросил полицейский.
И, поскольку Франк продолжал насвистывать, глядя на него, он заорал:
— Эй! Я к вам обращаюсь!
Присутствующие обливались холодным потом. Франк, перестав свистеть, покачал головой.
В комнату вошел Баум. Он еще не снял с себя форменного кителя, который был на нем во время нападения на фургон. Гесслер бросил на него испепеляющий взгляд, и Баум, не растерявшись, с завидной быстротой бросился за гору коробок.
— Превосходно, спасибо! — бросил полицейский, удаляясь.
