— А где Витя? — ласково спросила Козырева.
— На пустыль усол, — важно ответила одна из девочек-смородинок.
— Вы сегодня что-нибудь ели?
— Угу. Калтоску, — кивнула девочка.
— Что влёсь, дуя! — накинулась на нее другая. — Нам сегодня дядя Пася соколадку дал. Калтоску мы вчела ели!
— А еще что? — стараясь казаться спокойной, продолжала расспрашивать Марина Игоревна.
— Нисево! — пожала плечами первая.
За стеной послышалось характерное позвякивание, бульканье и хриплый женский смех.
Вторая толкнула сестру в бок, и обе, опасливо покосившись на дверь, в один голос заученно затараторили:
— Нам здесь холосо. Мама нас колмит и любит. Мама нас не бьет…
Стелла выскочила за дверь. Понимая, что еще чуть-чуть и она разревется, девушка решила «покинуть сцену».
— Ну, Самохина, видит Бог, ты дождешься! — послышался глухой от ярости голос Козыревой, и она, выйдя на лестничную клетку, с силой захлопнула за собой дверь.
«И я еще возмущалась поведением отца, — подумала Стелла. — Да чтоб у нас в доме такое было? Никогда!»
* * *
Следующая семейка проживала во вполне приличном доме. На пятом, последнем этаже довольно чистого подъезда. Однако возле двери квартиры Стелла уловила тот же запах, что царил в самохинском вертепе. Запах застарелого винного перегара. Нет! Так пахли, разлагаясь, останки умершего человеческого достоинства…
Козырева долго давила на кнопку электрического звонка, и, хотя его трели подняли бы мертвого, никто не отзывался.
Из-за двери соседней квартиры высунулся острый, любопытный старушечий нос.
— Нету их никого! Уж три дня, почитай, — буркнула бабка и, разглядев посетительниц, звякнула цепочкой и выступила на лестничную клетку. Дородная и дебелая, она пахла пирогами и самодовольным благополучием.
— А вы кто будете? — неприветливо поинтересовалась она.
— Из детской комнаты милиции.
— Давно пора!.. — начала бабка злорадно, но Козырева ее перебила:
— Простите, а вы не знаете, где Саша и его родители?
— Сашка-то? Две ночи на чердаке ночевал, да я из домоуправления слесаря вызвала. Чердак и заперли. Здесь не бомжатник какой. Теперь небось к приятелям подался, таким же уркаганам.
Стелла стиснула зубы.
— А родители? — терпеливо выясняла Козырева.
— Сам — не знаю где, а его благоверную утром у магазина видела. Побиралась она.
— Спасибо. — Марина Игоревна повернулась, собравшись уходить.
Но старуха явно не считала разговор исчерпанным.
— И до каких же пор?! — возгласила она, приняв величественную позу. — До каких пор терпеть будем алкашей проклятых? Или нет на них управы? Раз он главным технологом был, так и тронуть его нельзя? Хоть он и в
