— Не скачи, когда ты за столом, — спокойно сказала тётя. — Подними с пола ложку и садись на место.
Юри опустился на стул. Он сидел неподвижно, уставившись взглядом в колени, светлые пряди волос спадали мальчику на лицо.
— Да, все те, кто пренебрегает деньгами, — глупцы! — ещё раз сказала тётя Эрна тоном, не допускающим возражений. Лицо её выражало крайнее недовольство. Она нетерпеливо поднесла ко рту стакан. Потом перегнулась через стол к Юри и добавила поучительно:
— Неужели ты думаешь, что я стану кормить и одевать тебя за «спасибо»?!
— Я пойду работать! — вскричал Юри и с мольбой посмотрел на тётю.
— На работу пойдёшь так или иначе, когда отучишься положенные восемь лет. А из зарплаты этого молодца каждый месяц урвём по крайней мере пятьдесят червонцев[1]. Небось его разыщут. Не зря же милиционерам жалованье платят! А теперь марш мыть посуду!
Лёжа на своей раскладушке, Юри напрасно пытался заснуть.
Из спальни доносился спокойный храп тёти Эрны. Где-то у соседей громко играло радио и время от времени слышалось резкое щёлканье костяшек домино.
На потолке боролись друг с другом светлые и тёмные пятна. Это оттого, что ветер раскачивал росший перед уличным фонарём каштан.
Так же боролись друг с другом печальные и радостные мысли в голове Юри. Порою брали верх радостные: у него снова есть дом, о нём заботятся… Но тут же чёрные, тяжёлые мысли яростно кидались в атаку, чувство облегчения исчезало. Сердце начинало ныть: всё существо Юри тосковало о добром слове и ласке.
«Как же быть? — уже в который раз принимался рассуждать Юри. — Тётя права. Такой закон действительно существует: отец должен давать деньги. Вот и мама говорила об этом, только она не хотела их брать. Раз отцу нет дела до нас, то и нам его деньги не нужны… Теперь мамы больше нет. А тётя ведь не обязана содержать меня на свою зарплату. Однако здесь есть что-то обидное. Что же это такое? Может быть, тётины слова? Они такие странные. Как нехорошо она назвала маму!»
Тут мысли мальчика перескочили на другое: он вспомнил услышанную по радио пьесу. Эти двое парней, которых мучили фашисты, были только чуточку старше его, Юри. Им, наверное, лет по шестнадцать. Ему в следующем месяце тоже будет уже тринадцать. Жаль, не удалось дослушать, что с ними произошло дальше. Правду ли сказала тётя, будто своя шкура всегда дороже чужой?
Но ведь когда Нээме осенью заболел и не посещал школу, Вирве целый месяц изо дня в день приходила к нему и объясняла домашние задания.
