— уже позади.
…Кочевники, терпеливо сидящие у дверей ресторана в ожидании открытия, проводили неодобрительно-спокойными взглядами его сухонькую, нелепо подпрыгивающую в спешке фигуру, когда он бежал к автобусу, идущему в город.
* * *
За окном в полнеба торжественно и мрачно полыхал закат. Окно было распахнуто.
Павел сидел на подоконнике, курил и глядел на улицу, которая уже начинала оживляться в предвкушении вечерней прохлады.
Потянулись к городскому парку группки парней в белых рубахах — шагали они подчеркнуто независимо и преувеличенно бесцеремонно глазели на туда же поспешающих девчонок.
Девчонки были тоже неуловимо чем-то друг на друга похожи — некая новая длинноногая порода появилась в мире со времен его молодости: коротенькие юбочки гораздо больше открывали, чем закрывали; походочка была одна у всех — словно на помосте дома моделей: целомудренная и игривая одновременно. Все они были одинаково, почти дочерна, загорелые, и одна и та же плохо скрытая взволнованность подгоняла их всех: может быть, сегодня танцплощадка подарит мне…
Он смотрел на них снисходительно и грустно: они уже вдвое моложе, подумать только, вдвое!
Он с неохотой оторвался от окна, подошел к Боголюбову, который листал возле книжной полки какую-то книгу.
— Вот осень, Андрюша, осыпает листья в ржавеющее фортепьяно… Чьи это стихи?
Боголюбов работал в облиздате и славился как знаток литературы. Такие вопросы ему задавали часто. Но на сей раз он почему-то вздрогнул, потом нежно взял Павла под руку и вернул к окну.
— Старик… — проникновенно сказал он. — Мы с тобой деловые люди. На фортепьянах играть необученные. Так?
— Ну, — ответил Павел.
— Что «ну»? — огорчился Андрей. — Я тебе предлагаю за него на выбор: или Бодлера — тоже из «Сокровищ мировой поэзии», или, учитывая твою неотесанность городового, — Жоржа Сименона. А ты мне говоришь «ну».
— За кого ты предлагаешь мне Жоржа Сименона или — как его? Бодлера? — прикинулся простачком Павел.
— А то не знаешь… — снова огорчился Андрей. — Я предлагаю тебе Сименона или как-его-Бодлера за сборник Незвала, чей стих из ранней книги «Маленький розовый сад» ты только что мне прочитал. Старик, ну зачем тебе, в самом деле, Незвал?
— Хоть ты и правильно отметил мою неотесанность, я тоже не прочь иногда вечерком, после ужина в особенности, тоже не прочь почитать, — стал куражиться Павел.
— «Ах, как жалко, что нет фонтана в нашем большом саду! Я — в пору умирания ромашек…» Нет, Андрюша, и не проси!
