— Ее в отеле нет, — отрезал Алистон.
Саймон удивленно поднял бровь.
— А где же она?
— Вот это мы и надеемся узнать от тебя, — сказал Палермо.
Святой с безучастным видом глубоко затянулся сигаретой. Девица вернулась с миской поэллы и поставила ее перед Палермо. Затем она ушла и вернулась уже с двумя тарелками пиццы в пуках, вопросительно взглянув на него. Палермо наградил ее свирепым взглядом, она поставила посуду и исчезла. Но Святой уже понял: Джорис Ванлинден и мистер Юниац были в комнате за запертой дверью.
Саймон по-прежнему сидел с глубоко равнодушным видом, но сладкое предчувствие предстоящей схватки начинало щекотать ему нервы. В голове крутились мысли о том, что неплохо бы симметрично дополнить синяк под правым глазом Палермо. Или, не довольствуясь столь тривиальным решением, продолжить работу и раскрасить его физиономию по диагонали. Это была достойная задача для его чувства прекрасного, но он понимал, что спешке здесь не место. Тем временем Саймон придвинул предложенную ему тарелку и взял вилку.
— Почему? — спросил он с невинным видом.
Палермо быстро расправлялся с едой правой рукой, все время держа сигару в левой, так что удивительно, как он ни разу не перепутал. А Саймон пытался угадать: то ли он ел, чтобы заглушить запах дыма сигары, то ли курил, чтобы перебить вкус еды.
— Потому что ты увез ее, — грубо отрезал тот.
— Я?
Палермо кивнул. Он то набивал свой рот рисом, то затягивался сигарой.
— Я заметил вас в такси, когда вы отъезжали. Не будь там одностороннего движения, мы бы быстро вас догнали. Я же говорил Грейнеру, что у отеля должен быть черный ход. Как тебе курица?
— Думаю, она прожила долгую и содержательную жизнь до того, как перестала нестись, — сдержанно ответил Святой.
— Тут-то их и забивают, — радостно заключил Палермо. — Возьми себе еще.
Он покопался в миске и извлек из нее часть шеи и несколько костей, чья анатомическая оценка представляла трудноразрешимую задачу из-за манеры испанцев разделывать птицу топором, просто порубив ее на куски. Саймон вздохнул. За все время пребывания в Санта-Круз это была лишь четвертая трапеза, но его воображение уже рисовало ему мрачные картины голодной смерти.
— Похоже, я не ошибся, — нахально заявил он.
— Что?
— Я заявил Грейнеру, что его окружение — банда лжецов и жуликов. И уж в тебе-то не ошибся. Мне пришло это в голову, когда я спрятал Кристину.
— Ну разумеется. — Палермо снова набил рот едой и запил вином. — А ты никогда не лжешь?
