В Харькове разыскали отца. Поселились у него в квартире на Пушкинском въезде, а что поделаешь, война – есть война. Институт в это время готовился к эвакуации. Куда? – Этого никто не знал. В Харькове я раззнакомился с ребятами из моего нового двора. Уже все занимались обменом осколков снарядов и бомб, стрелянными гильзами, пулями. Один раз я даже стал свидетелем воздушного боя. В нашем дворе был круглый фонтан, в котором не было воды. Мы в нем, конечно, играли в войну. Это был наш дзот с двумя деревянными пулеметами, сделанными из поломанных стульев. Я был самым маленьким. В это время завыла сирена. Нужно было бежать в бомбоубежище. Ребята полезли из фонтана, помогая друг другу, а меня забыли. Я мог достать руками только до верхнего края чаши, но выбраться не мог. Я видел летящие самолеты и даже один, пустивший дымный хвост. Кое-как из наших пулеметов я соорудил ступеньку так, чтобы глаза были выше уровня земли. Увидев первого прохожего, я начал кричать, и он помог мне выбраться. После этого я, на всякий случай, забросил в фонтан десяток кирпичей, валявшихся во дворе.
Прошла неделя, отец объявил нам, что эвакуацию подготовили, нам дали бортовую машину, и мы отправились на вокзал. На сей раз, после теплушки, поездка мне показалась очень комфортной. Нас разместили в обычном плацкартном вагоне. Правда, мест не всем хватило, и на третьих полках тоже лежали люди, но это был нормальный вагон, в котором даже работали туалеты. И началась длительная поездка через всю страну. На первых порах мы дважды попадали под бомбежки, раздавалась команда: «Немедленно покинуть вагоны!», и мы бежали врассыпную в поле, но как говорится – Б-г миловал. Остановки были непредсказуемы, иногда в чистом поле, иногда многочасовые и даже суточные на полустанках – как нам объяснили, нужно было пропускать составы на фронт.
После многодневного пути, мы прибыли в Сталинград. Нас вывели из вагонов, построили в довольно нестройную колонну и повели неспеша, пешим ходом, на стадион. Стадион оказался заполнен, как во время престижного матча. Люди сидели разморенными – была сильная жара. Работали колонки, и, кроме того, местные пацаны разносили воду. Но что меня больше всего поразило – это разносчики мороженого. Такого вкусного мороженого – прямоугольные брусочки в двух вафлях – я никогда не ел, ни до этого, ни после этого. Возможно, сказался скудный рацион во время дороги, страшная жара, но мы его ели порция за порцией, пренебрегая предостережениями мамы. Отец отправился к начальству выяснять нашу дальнейшую судьбу.
