– Как это ты мог взяться за проектирование завершения цирка? Цирк – это не клуб какой-нибудь. У себя в клубах и домах культуры ты можешь сажать на фронтон, что угодно. А цирк есть цирк. Здесь все очень сложно. Надо со всеми поговорить: с клоунами, эквилибристами, акробатами, даже с униформистами. Ты со слонами и верблюдами разговаривал? Нет! А я разговаривал. Ты у обезьян и морских слонов спрашивал? А я спрашивал. Да, я и у слонов, и у лошадей спрашивал, что им нужно. У всех спрашивал. Вот, например, беседую с Кио. Он мне и говорит: «Мне нужно распилить женщину на манеже на две части, а ты мне предусмотри лаз под сектором, чтобы она – эта распиленная могла по нему пробежать, а я мог ее после этого спустить под бой литавров на трапеции из-под купола». И что вы думаете, я предусмотрел такой лаз специально для его распиленной дамы. Так пришли электрики и проложили в нем высоковольтную линию. Пусть теперь попробует полазить, так ей ее пила покажется не больше щекотки. А ты говоришь, взял да и нарисовал завершение. Здесь специфику нужно знать.
Тем не менее рассказывал он очень интересно, хотя и не всегда правдоподобно. Второй раз мы столкнулись с ним на творческом поприще, когда делали проекты здания сельхозминистерств. Приняли мой вариант. После этого он со мной не разговаривал. Но когда выяснилось, что ни мой, ни его вариант не построят, наши хорошие отношения восстановились.
После цирковых упражнений меня посадили, наконец, на архитектурные чертежи. Я потихоньку стал познавать не только наш архитектурный второй этаж, но и смежников, сидевших в других зданиях, и самые интересные службы, от которых зависела наша жизнь и зарплата – наш полуподвал.
Я определил, что наши подвальные помещения были тщательно откалиброваны. В основном, там работали женщины. При этом самые полные дамы в институте были в машбюро, а самые изящные – в копировальном. Зная, что этот этаж принадлежит дамам, я был крайне удивлен, когда, спустившись вниз, услышал великолепный набор неформальной лексики. Монолог этот принадлежал тоже даме – начальнице библиотеки и архива. Она не стеснялась в выражениях. Но ее все любили, так как она обладала феноменальной памятью, знала весь свой архив наизусть и могла, не глядя, достать любую папку по любому объекту.
– Какого хрена ты мне притащил чертежи россыпью, так твою… Я за тебя комплектовать буду? Тра-та-та…
– Люда, потише. Испортишь молодого специалиста, – лепетал оторопевший ГИП.
