Она улыбалась с совершеннейшим спокойствием. Фельз, удивленный, спросил:
— Разве маркиз не будет на борту своего броненосца при его выходе в море?
Она широко раскрыла свои узкие глаза:
— Как же! Все офицеры будут на борту.
Он спросил еще:
— Думаете ли вы, что не дойдет до боя?
Она совершенно спокойным жестом поправила прическу кончиками пальцев:
— Мы надеемся, что будет сражение, большое сражение…
Фельз писал теперь короткими мазками, быстрыми и точными:
— Вы будете очень одиноки, сударыня, после отъезда вашего мужа…
— О, это не в первый раз, что он покидает меня так… И столько японских женщин находятся теперь в таком же положении!..
— Вернетесь ли вы в Токио?
— Нет, потому что мне хочется быть поближе к Сасебо, пока не кончится война.
— Но в Нагасаки у вас, кажется, нет друзей, никого, кто мог бы вас хоть сколько-нибудь спасти от одиночества?
— Никого. Мы видимся только с вами и с Гербертом Ферганом. А он вместе с моим мужем…
Фельз ответил прежде, чем возразил.
— Но я не уеду. И все же я не позволю себе, несмотря на мои седые волосы, докучать вам своими визитами, когда вашего мужа не будет здесь. Если я не ошибаюсь, обычаи, безусловно, не допускают этого…
— Нет, это не воспрещено, безусловно. Но вполне понятно, что японка в таком положении обязана отчасти к монастырской жизни… Во время войны с Китаем одна из принцесс крови… за то, что слишком часто показывалась в свете с женой одного иностранного посланника, была по приказу императора лишена звания.
— Лишена звания?
— Да.
— Но нынче нравы менее строги?
— Несколько менее.
Наступило молчание. Фельз продолжал работать, быть может, несколько рассеянный. Маркиза Иорисака, сидя неподвижно, позировала.
Но через несколько минут она подняла руки и ударила в ладони. Тотчас за дверями раздалось ответное «Хэй!» японских служанок.
— Вы выпьете чаю, не правда ли, дорогой мэтр? — И сказала еще с улыбкой:
«О ча ва мотэ ките кудасай!»
Говоря по-японски, она изменила голос на легкое сопрано.
— Я выпью чаю, — сказал Фельз. — Но должен вам признаться, сударыня, что ваш английский чай, крепкий, горький и с сахаром, нравится мне куда меньше, чем те чашечки ароматной воды, которые я пью во всех деревенских чайных, куда захожу утолить жажду во время прогулок.
— О, что вы говорите?..
Ее брови поднялись от удивления и любопытства.
— Правда, вы любите чай по-японски?
— Очень.
— Но ведь на вашей яхте вы его не пьете! Ваша хозяйка, мистрис Хоклей, должно быть, предпочитает чай своей родины?
