— Момент, — остановил своих спутников Грюнер и направился к человеку в форменной одежде у двери.
— Узнайте еще раз, — уже вдогонку сказал Прохоров, — можно туда иностранцам?
— Нет беспокоится, можна, можна. — Он спросил о чем-то служащего и жестом позвал их. — Еще не кончился, — сообщил Дитрих, — прокурор речь взял.
Миновав короткий коридор, остановились у массивной двери, бесшумно открыли ее, тихо но одному вошли.
Зал маленький и, несмотря на высокий потолок и высокие окна, полутемный. Стулья большие, тяжелые, почерневшие от времени. На спинках герб. Людей мало, но трех свободных мест рядом не видно. Нашли наконец, пригибаясь, расселись.
Судьи в черных мантиях — на возвышении. На них широкополые, точно сплюснутые белые шляпы. Председатель суда — седой, плотный старик — восседал на каком-то сооружении, скорее похожем на троп, чем на кресло. Внизу за перегородкой — обвиняемый.
С большим пафосом держал речь прокурор. Грюнер, наклонившись к Сергею Александровичу, торопясь переводил, коверкая русский больше обычного, но Крылов хорошо понимал его. Тоже наклонившись к Грюнеру, внимательно слушал Прохоров.
— Я подтверждаю! — торжественно говорил прокурор. — Материалами дела, показаниями свидетелей, архивными документами неопровержимо доказано, что в районе Липани, находящемся на территории Советского Союза, за период сорок первого — сорок третьего годов было расстреляно триста шестьдесят семь мирных жителей. Видит бог, — поднял он руку, повысив голос, — я говорю истину!
Крылов извлек блокнот, держа его на коленях, быстро стал писать.
— За то же время, — продолжал прокурор, — было сожжено шесть хуторов и деревень того же района. Это убедительно показали свидетели, это подтвердили фотографии, приобщенные к делу, это установили назначенные судом эксперты, выезжавшие на место событий. Видит бог, — снова взметнулась рука, — я говорю истину! И я обвиняю! — Голос звенел угрожающе. Прокурор сделал паузу, как бы призывая присутствующих к особому вниманию. — Я обвиняю бывшего коменданта района, бывшего майора Иоганна Бергера…
На некоторое мгновение зал замер, и тут же прокатился недовольный ропот.
— Ты правильно переводишь, Дитрих? — шепотом спросил Крылов.
— Да-да, он виноватит Бергера.
Судья молча ударил деревянным молотком по толстой резиновой плитке, и зал стих. Прокурор продолжал:
— Я обвиняю Иоганна Бергера в том, что он не справился с возложенной на него миссией охранять покой населения.
