— Что мы играем в кошки-мышки?! — запальчиво сказал Герман Трофимович. — Ты сам, что ли, хочешь ехать?
И опять Калюжный замешкался с ответом.
— Мог бы, конечно, и я, — ответил наконец, — но можно и Дремова, например. Человек проверенный, немецким владеет…
— Немецким, может, и владеет, не знаю, а вот с русским у него бо-ольшие нелады. До Крылова ему ой как далеко. Короче — на этот процесс никого не могу послать, не вижу целесообразности. Что касается Крылова… Или ты ему не доверяешь политически?
Петр Федорович недобро вскинул на него глаза, дотом сел к столу и подписал характеристику.
16
Грюнер приехал в международный аэропорт во Франкфурте-на-Майне задолго до прибытия московского рейса. Нервно поглядывая на часы, то на свои, то на стенные, ходил по залу. Ему явно было но но себе. Попасть на процесс не удастся. Хотя кто может знать, сколько он продлится. Снова посмотрел на часы — время истекло. Неужели опаздывает? Пошел к справочному бюро.
— Сейчас прибудет, — ответила девушка из окошка.
И как бы в подтверждение этих слов по залу разнесся голос диктора:
— Самолет «Москва — Франфурт-на-Майне», рейс сто девяносто шесть, совершил посадку.
Грюнер устремился к таможенному залу. Дождался наконец окончания досмотра, и радостно засветились глаза, когда увидел Крылова. Обнялись, расцеловались. Грюнер не дал ему и слова сказать — сильно опаздываем, надо бежать, Они и пошли очень быстро вверх по эскалатору, обходя спокойно стоявших людей. Поднявшись, ступили на траволатор — движущийся тротуар — и еще более ускорили шаг.
— Разве ты не мог приезжать завтра… нет, извини, вчера?
— Никак не мог, Дитрих, только сегодня визу получил, едва на самолет не опоздал… Когда начинается процесс?
— Уже начинался сейчас.
— Ну и черт с ним. Мне ведь главное — документы Фау Фау Эн, а не процесс, хотя, конечно…
Спрыгнув с траволатора, почти бегом устремились к выходу, вскочили в маленький «фольксваген». Как бы оправдываясь, Грюнер сказал:
— До Мюнхена надо скоро спешить, успеть там быть.
Далеко не новая машина Грюнера неслась по самой левой, скоростной полосе трехрядного шоссе. Одну за другой они настигали более солидные марки, и дисциплинированные немецкие водители, не дожидаясь сигнала, уступали дорогу.
— Дитрих, твой «роллс-ройс» вот-вот развалится.
— Это хорошо, — подмигнул Дитрих, — мы тогда полетим на крышку того «мерседеса», — показал на идущую впереди машину. — Там можно немножко ложится отдыхать.
Оба смеются.
