На пороге появилась Ольга. Она не искала примирения, но помимо воли что-то подталкивало ее к тому.
— Сергей, знаешь, я твердо решила не укорачивать джинсы, а подвернуть их.
— Тебе важно сообщить мне об этом немедленно? — ласково улыбаясь, оторвался он от работы.
— Ну, Сергей… — в тоне нескрываемо деланная обида.
— Да нет, я ничего… Это хорошо не укорачивать, конечно, лучше подвернуть.
Раздались частые телефонные звонки. Он схватил трубку, откликнулся.
— Бонн вызывали? Соединяю.
— Гутен абенд, Дитрих, это я. Крылов тебя беспокоит.
Ольга так и осталась у двери, стоит, слушает.
— Да, скоро преподавать начну немецкий, — смеется Сергей Александрович. — Дитрих, дорогой, командировку не дают, никак не получается. Ты не можешь через своих друзей в ФРГ организовать мне вызов?.. Ну, как «что такое вызов»? — Да-да, в гости, приглашение… На мой счет… Расходов у них не будет… Дней на пять, но приглашение надо на месяц, тогда у меня хватит денег, очень мало обменивают… Спасибо, большое спасибо. До встречи в Бонне.
Он положил трубку. Не видел — чувствовал: Ольга вопрошающе смотрит на него. Надо давать объяснения. Надо снова говорить о своих сомнениях, в которые она не верит.
Для решения любых проблем он всегда выбирал самый короткий путь, анализируя все возможные. Сложная, запутанная ситуация тем более требовала соблюсти этот принцип. Было ясно — самый короткий путь — встретиться с Зарудной и Голубевым. Если диссертация действительно опровергает выводы комиссии Прохорова, дело примет совсем другой оборот. Если история с Голубевым выглядит так, как ее представил Дмитрий Панченко, значит, надо взять под защиту редакции старого партизана и вернуть письмо. Не станет человек возражать, если получит гарантии в полной своей безопасности. Выяснится, если это правда, кто и во имя чего мешает ему, Зарудной и еще кому-то.
Выходит, ехать надо не в ФРГ, а в Лучанск. Что против? Упустит процесс? Не так уж это важно — документы немецкой патриотической организации, приготовленные к процессу, останутся, протоколы суда останутся.
Значит — Лучанск? Но этого Ольга не захочет, не сможет понять. Он злился на Ольгу, и ему было жаль ее. Наступив на собственное горло, решил уступить ей. Теплилась надежда — диссертацию Зарудной можно будет получить и не встречаясь с автором, с помощью Панченко, а Голубева редакция запросто вызовет. Правда, не так уж запросто, без разрешения главного не получится, для его согласия потребуются весомые доводы. Придется доложить — «косвенные», «непроверенные», «неясные» — не так уж безобидны. Не только доложить, но доказать это. Доказательства возникнут на процессе. Как Удалов воспримет факт столь чудовищной ошибки в газете, страшно представить. Впрочем, и основания отбросить сомнения может дать процесс.
