Уже вечерело, когда краем глаза он уловил вспышку солнца на золоте и стали, но и пискнуть не успел, как земля ушла из-под ног и он рухнул лицом в листья, а тем временем с его плеча грубо сорвали рюкзак. Чей-то сапог перевернул его на спину, и взору поэта предстали три обветренных лица и холодные рыла трех кинжалов у его горла.
– Кошелек или жизнь, – рявкнул бандит.
– Я без кошелька, – упавшим голосом ответил Пико, – и вам,
верно, придется взять мою жизнь.
– Арр, – вмешался другой, – посмотрим, что скажет Адеви.
Они шли около часа; понемногу смеркалось. По пути Пико получал тычки в спину, если шел не слишком быстро. Наконец впереди на прогалине замерцал свет костра.
Разожженный посреди чернильной ночной тьмы костер в разбойничьем лагере был окружен кольцом звенящих бубнов. Они сверкали в руках вертящихся девок, одетых лишь в юбки из лоскутьев, зато в браслетах с жемчужинами на запястьях и щиколотках да огромных золотых серьгах. Разбойники расселись на бревнах, по которым похлопывали в такт затейливому ритму, отбиваемому тонкими ножками танцовщиц. Лица разбойников заросли щетиной, в прищуренных глазах играли кровавые отблески костра, проворные пальцы мелькали, как ящерицы. Все были в расстегнутых рубахах, вышитых жилетах, с серьгами в ушах и цепочками на груди, цветных косынках и подкованных медью башмаках. Они непрестанно точили ножи, доводя лезвия до такой степени остроты, когда оно режет плоть будто воду, и все время пыхтели самокрутками из черного табака, прикуривая от углей костра.
Ночь – царство воров, и если вор не на промысле, он коротает время под луной и звездами, за песнями и похвальбой. День у него отведен сну и любовным утехам в тенистых уголках леса, ночь же – отрада воровского сердца, и никто не ложится спать до самого рассвета.
Связанный Пико лежал на границе света и тьмы, завороженный музыкой, мельканием ножек под взлетающими юбками, покачиванием медовых грудок. Костер отбрасывал сполохи под цвет ярких тканей и драгоценных камней – гелиотропа, черного опала, ляпис-лазури, изумруда, – подобные ожерелью на горячей шее. Языки пламени пощелкивали и подмигивали звездам. Вдруг среди танцующих девушек, точно развернувшаяся кобра, возник разбойник, и, когда костер осветил его лицо, Пико увидел, что это женщина с зелеными, как медь, глазами. Она поманила к себе рослого бандита, девушки расступились, а пара закружилась в крепком объятии, ритмично покачиваясь.
Вот разбойник наклонил партнершу над костром, так что её волосы едва не занялись, а она рассмеялась с грохотом сошедшей с гор лавины.
