Клеберу даже обидно стало. Помрачнев, он подошел к окруженному девчонками Умнику.
— Я говорю на другом языке, — важно втолковывал он им.
А девочки учили Умника с Крокролем объясняться жестами. Клебер дулся недолго — минут через пять ему тоже захотелось узнать, как сказать «я тебя люблю» на языке глухонемых. Захра охотно показала: приложила ладонь к животу и провела вверх — к сердцу.
— А потом отставляешь руку — чем дальше, тем больше твоя любовь.
И она сделала широкий взмах.
Клебер уселся на пол по-турецки рядом с дочками папы Ларби и стал с увлечением учиться говорить руками. Спохватился он, когда на часах было уже без двадцати четыре. Он наскоро простился, но на улице сообразил, что еще слишком рано. Можно не бежать. В это время он проходил мимо приходской церкви, и ему захотелось посмотреть, открыта ли она. Да, через боковую дверь можно было зайти. Мягкая прохлада, какая бывает только в церкви, обволокла его душу.
Клебер окунул руку в чашу со святой водой и перекрестился. Жест, знакомый с детства, с того времени, когда еще была жива мама. Она умерла, когда Клеберу было четырнадцать лет.
— Береги брата, — сказала она ему перед смертью. — А я оттуда, с неба, буду оберегать тебя.
Он подошел к статуе святой Терезы и опустил в кружку два евро. Монетки звякнули, Клебер взял толстую свечу, поднес ее к пламени уже зажженной. И вдруг в его памяти всплыли слова:
— Пусть Умник зажжет огонь!
Он словно увидел себя, младшего брата, уступающего старшему право зажечь свечу. Ибо меньший из них был большим, а большой — маленьким.
— Мама, — шепнул он и посмотрел на статую.
Идя к выходу боковым проходом, он увидел исповедальню, куда однажды в воскресенье месье Крокроль забрался, как в нору. Его неодолимо потянуло заглянуть туда хоть на минутку. Он проскользнул за занавеску, скрывающую кающегося от мира, и встал на колени. По телу пробежала дрожь.
Из церкви Клебер вышел намного позже четырех. Если дверь Беатрис открыл Корантен, он наверняка ей сказал, что Клебер в гостях у Захры. А если Энцо, то он ей что-нибудь наплел. Так или иначе, Клебер опоздал. «Ну и дурень же я», — думал он, возвращаясь в квартиру Захры.
— Как, ты уже? — удивился Умник.
На этот раз Клебер промолчал и остался отведать сладостей. Дома Энцо отозвал его в гостиную:
— Заходила твоя подружка, та рыжая. Ты что, назначил ей свидание?
Клебер кивнул.
— Я сказал, что тебя срочно вызвали в соцзащиту, и передал ей твои извинения.
— Спасибо.
