Это был не первый и не последний случай, когда внутриполитические разборки в России становились предметом обсуждений на американо-российских саммитах, кои Ельцин пытался превратить в спектакли для внутреннего пользования. И всякий раз, получив пакет помощи, Ельцин переходил в атаку, желая выглядеть в глазах мира (но прежде всего россиян) равноправным партнером Клинтона и даже победителем. Но это не удавалось, так как Клинтон его тактику раскусил и не реагировал на нее.
Саммит в Ванкувере стал этапным в развитии американо-российских отношений. После той встречи Клинтон и Ельцин стали друзьями. Клинтон поздравил друга с победой на референдуме 25 апреля 1993 года. Эту победу в московском Кремле и в вашингтонском Белом доме расценили как личную победу Бориса Ельцина и его курса на реформы. После этого Клинтон постоянно повторял, что надо "всячески помогать Ельцину в его усилиях по преодолению прошлого России и его собственного прошлого" - крупного партийного бонзы, кандидата в члены Политбюро. Между тем это прошлое крепко сидело в Ельцине и спровоцировало трагические события осени того года.
Борис Ельцин считал себя демократом и гарантом демократии для России. Однако демократия, как он ее понимал, предполагала наличие одного хозяина - Хозяина с большой буквы, как это исконно водится на Руси. Как написал в своей книге "Записки президента" сам Ельцин, "кто-то в стране должен быть главным - вот и все".
Кто в доме хозяин?
Отрицались ли этим демократические структуры в виде ветвей власти? Нет, не отрицались. Но каждая из ветвей могла функционировать лишь при условии, что в стране есть кто-то самый главный. Верховный Совет России, который некогда Ельцин возглавлял, не понимал и не хотел понимать, что главный в России - он, Борис Ельцин. Тем самым парламент покусился на ельцинский инстинкт "хозяина в российском доме" и подписал себе смертный приговор.
Навязчивая идея "разогнать всю эту компанию", как пишет в своих мемуарах Ельцин, родилась у него 5 июня 1993 года во время работы в Москве Конституционного совещания. Первым делом возникла мысль о "военной шоковой терапии" - внезапном военном ударе по гнезду "красно-коричневого охвостья". Но советники уговорили Ельцина подождать, в надежде, что все как-нибудь утрясется и парламентские властолюбцы наконец поймут, кто есть кто. Но они этого не понимали и продолжали обкладывать Ельцина красными флажками. В сознании президента все более навязчивой становилась идея применения силы.
