– Думаю, сейчас самое время для скотча, – тихо произнес Шипман.
Адвокат Леонард Харт сочувственно посмотрел на своего клиента.
– Я бы сказал, что он вам положен, – заметил он. – Но сначала позвольте еще раз заверить вас, что, если вы настаиваете, мы пойдем на сделку о признании вины. Однако вынужден повторить – мы можем собрать очень сильную защиту с позиции невменяемости, и я хочу, чтобы вы согласились предстать перед судом. Ситуация ясна, и ее поймет любой состав присяжных: вы мучительно переживали потерю любимой жены и на этой волне влюбились в привлекательную молодую женщину, которая сначала принимала ваши подарки, а потом отвергла вас. Это классический расклад, причем такой, который наверняка будет воспринят сочувственно, особенно в сочетании с заявлением о временном помешательстве.
По мере того как Харт говорил, в его голосе все сильнее слышалась страсть, как будто он уже обращался к присяжным.
– Вы попросили ее приехать сюда, надеясь уговорить, но она только отпускала колкости. Последовала ссора. Вы внезапно потеряли голову и в приступе ярости, который помните только смутно, выстрелили в нее. Обычно вы держали пистолет взаперти, но в этот вечер достали его, поскольку были так расстроены, что на самом деле думали покончить с собой.
Адвокат сделал паузу, и в этот момент бывший госсекретарь озадаченно взглянул на него.
– Вы действительно так все видите? – спросил он.
Казалось, Харт удивился вопросу.
– Ну да, конечно, – ответил он. – Конечно, нам еще нужно пригладить кое-какие детали… Я еще не со всем разобрался. Например, нам нужно объяснить, почему вы оставили мисс Янг истекать кровью на полу, а сами отправились спать, причем спали так крепко, что даже не услышали крики экономки, когда она на следующее утро нашла тело. На основании того, что мне уже известно, я полагаю, на суде мы будем утверждать, что вы находились в шоковом состоянии.
– Правда? – устало спросил Шипман. – Но я не был в шоковом состоянии. После того как я выпил, мне показалось, что я поплыл. Я с трудом вспоминаю, о чем мы вообще говорили с Арабеллой, не говоря уже о какой-то стрельбе.
Лицо адвоката исказила страдальческая гримаса.
– Том, я очень прошу вас не делать никому таких заявлений. Пожалуйста, пообещайте мне. И мне хотелось бы попросить вас в обозримом будущем не налегать на виски; это явно не согласуется с вашим образом.
Томас Шипман стоял у окна и, прикрываясь занавеской, смотрел, как его пухлый адвокат пытается отбиться от репортеров. «Это больше похоже на львов, терзающих одинокого христианина», – подумал он. Правда, львы требуют крови не адвоката Харта. Им нужна кровь Шипмана. К сожалению, у него нет вкуса к мученичеству.
