– А сколько Томми лет? – спросила Санди.
– Не помню точно. Кажется, шестьдесят пять плюс-минус год.
Оба посмотрели на фотографию. Томми был аккуратным худощавым мужчиной с редеющими седыми волосами и лицом ученого. По контрасту с ним Арабелла Янг, чьи художественно взбитые волосы обрамляли красивое личико, демонстрировала изгибы, вполне годные для обложки «Плейбоя».
– Типичный случай декабря и мая, – заметила Санди.
– Наверное, то же говорят и о нас, – небрежно бросил Генри, выдавив улыбку.
– Ох, Генри, прекрати, – ответила Санди, потом взяла мужа за руку. – И как бы ты ни притворялся, я прекрасно вижу, что ты всерьез огорчен. Мы, конечно, еще молодожены, но я слишком хорошо тебя знаю.
– Ты права, я действительно беспокоюсь, – ответил Генри. – Когда бы я ни вспоминал о прошедших годах, я не могу представить себя в Овальном кабинете без Томми. До того как стать президентом, я провел всего один срок в Сенате и во многих отношениях был еще зелен. И спасибо Томми, что я пережил первые месяцы, ни разу не уронив лица. Когда я собрался обсудить все эти дела с Советами, Томми – в своей спокойной, взвешенной манере – показал мне, насколько я не прав, идя на конфронтацию, а потом ухитрился создать у общественности впечатление, будто он лишь рупор для моих решений. Томми – истинный государственный деятель, но более того, он джентльмен до кончиков ногтей. Он честен, умен и верен.
– Кроме того, он человек, который должен был знать, какие шуточки отпускают люди насчет него и Арабеллы и насколько он утонул в своей новой любви. И когда она решила порвать с ним, он потерял все, – заметила Санди. – Примерно так ты все это видишь, верно?
– Возможно, – вздохнул Генри. – Временное помешательство? Все может быть.
Он поднял поднос с завтраком и переставил его на тумбочку.
– Тем не менее он всегда поддерживал меня, и теперь я должен поддержать его. Его отпустили под залог. Я собираюсь с ним встретиться.
Санди быстро отставила поднос, едва успев подхватить недопитую чашку кофе.
– Я пойду с тобой, – заявила она. – Дай мне десять минут в джакузи, и я буду готова.
Генри залюбовался стройными ножками жены, которая выбиралась из постели.
– Джакузи? Какая прекрасная мысль, – с энтузиазмом воскликнул он. – Я с тобой.
Томас Экер Шипман пытался не замечать армию репортеров, столпившихся на подъезде к его дому. Когда они с адвокатом вылезли из машины, Шипман, не глядя по сторонам, двинулся напрямик к зданию, изо всех сил стараясь пропускать мимо ушей рев выкрикиваемых вопросов. Однако, оказавшись внутри, он больше не мог притворяться и заметно ссутулился.
