Костька медленно поднимается с берёзового бревна и протягивает — над костром — халцедоновый овал.
— Да, это та самая камея, про которую мне рассказывали, — говорит через полторы минуты пацан. — И на обратной стороне приметная трещинка имеется — раздвоенная…
— К-кто тебе, однако, рассказывал?
— Не торопитесь. Сейчас всё сами поймёте. У меня в кармане тоже кое-что имеется…. Вот, вы мне одну вещь дали, а я вам сразу две возвращаю: и свою, и вашу. Держите…
Ворон садится на прежнее место, на его ладони — кроме халцедоновой камеи — лежит непонятный металлический шестиугольник.
«Сделан, скорее всего, из мельхиора», — рассуждает про себя Олег. — «Или же из какого-то другого хитрого и «долгоиграющего» сплава. Достаточно старенький, слегка потемневший и с глубокими царапинами. По центру шестиугольника выгравирован северный олень, бегущий куда-то. Внизу выбит номер: 104/2…. Хм. Жетон, подтверждающий причастность к некой группе людей?».
— Ага, жетон, однако, — словно бы прочитав мысли Олега, бормочет мёртвенно-бесцветным голосом шаман. — То ли, однако, опознавательный. То ли, наоборот, памятный. Трудно сказать, однако. Я так и не понял. Нам всем тогда, в 1956-ом году, однако, такие выдали. Новенькие, блестящие, с номерами. Типа — именные. Мой номер — «сто девять»…. Где, спрашиваешь, выдали? Не важно, однако…. Путник, — обращается к белёсому мальчишке, — получается, что тебе про камею с оленем Ивнэ Жукова рассказала?
— Да, моя бабушка Ивнэ. Перед смертью. И про камею. И про всё остальное…. А ещё она так сказала: — «Если, вдруг, попадёшь в серьёзную беду, и не к кому будет обратиться за помощью, то сразу же иди в Сиреневый распадок. Он находится севернее посёлка Ключи, недалеко от знаменитого вулкана Шивелуч. Там найдёшь ительмена по имени — «Кутхе Атэс». Попросишь его показать камею с северным оленем. Если покажет, то отдай ему мой именной служебный жетон. А после этого Ворон тебе обязательно поможет. Во всём…».
Над речным берегом повисает тревожная и вязкая тишина.
Олег встаёт с бревна и подбрасывает в костёр сухие ветки, обнаруженные поблизости. Языки пламени тут же оживают и становятся гораздо выше. Глухая тишина сменяется уютным потрескиванием.
— Спасибо, — благодарит мальчишка.
— Уг-гы-ы, — находясь «в образе», негромко отвечает Олег. — Милгымил[11], однако…
— Как, путник, мне обращаться к тебе? — прерывает затянувшееся молчание Костька.
— Зовите, например, Иваном.
— А может, Дарьей, однако?
